Тулузский полк вернулся на квартиры через две недели, но Жана никто не трогал, словно забыли о нем. Даже из комнаты не выселили. Правда один раз зашел в его комнату некий невзрачный господин, представившийся подчиненным де Ворга, полдня мучил вопросами, записывая ответы в принесенную тетрадь, но и только. Так что этот визит Жан отнес к разряду каких-никаких развлечений.

И лишь еще через неделю сержант Ажан был вызван, и сразу пред светлые очи маршала де Комона.

– Заходи, герой. Ну что же, выглядишь достойно, воняешь конской мочой и казармой, как и положено, в общем, молодец.

Жан от злости только зубы сжал. Воняет, разумеется, можно подумать, ему это самому нравится. Только кто же виноват, что в полку помыться человеку негде? Вот лошадям есть где, а человеку – дудки, ибо тот ручей, что по расположению протекает, только для лошадей и годен, а увольнительную ему никто не дал.

– Виноват, ваше сиятельство, прошу разрешения на день выйти в город, привести себя в порядок.

– На день, говоришь… нет, боюсь здесь днем не обойдется. У тебя с деньгами как?

– Есть немного, в Сен-Беа их особо тратить негде было, – с недоумением ответил Ажан. Это когда такое было, чтобы маршалы достатком сержантов интересовались?

– Немного – не пойдет. Через три дня в Тулузу прибывает посольство Кастилии для мирных переговоров. Твое награждение состоится в их присутствии и выглядеть ты должен так, чтобы им в голову не пришло еще раз на нас нападать.

Жан представил себя в обычной здесь одежде, но с бронежилетом, разгрузкой, автоматом, в камуфляжной раскраске на лице и голубом берете, и содрогнулся. Да, такого здесь точно испугаются. А де Комон продолжил:

– Вот тебе двести экю, изволь все истратить на свой внешний вид. И нашивки нашей правильно.

– ?!

– Поздравляю с повышением, унтер-офицер!

Рука сама взлетела в уставном приветствии:

– Благодарю, господин маршал!

– Правильно делаешь, а теперь марш в город и занимайся собой. Только смотри, не напейся. Здесь, во дворце графа, у нас с кастильцами тоже бой будет, не подведи.

Набегавшийся за день виконт заснул, едва коснувшись подушки, а Жан, прихватив пару бутылок вина и закуску, пришел в комнату де Савьера. А куда еще идти человеку, в двадцать лет достигшему своего потолка. Простолюдины офицерами не становятся. Так что сколько впредь ни бейся – выше не поднимешься. Досадно, однако. Можно, конечно, просто оставить службу. Пенсия кавалера – двести экю в год, не разжиреешь, но и с голоду не помрешь. Да и есть надежда, что некая Марта сумела выгодно вложить врученные ей два года назад полторы тысячи экю в славном городе Амьен. Только скучно это – сидеть на процентах. Всю жизнь работал, энергии невпроворот, а куда ее теперь девать – вот это вопрос.