– Марта, подожди, дай отдышаться, уймись, наконец, ради бога! – куда там.

Наконец хозяйка успокоилась и рассмотрела гостя. Шрам, седина, усталые глаза, как же этот мужчина отличался от веселого, задорного юнца, с которым она распрощалась два года назад.

– Пойдем, я покажу твою комнату.

– Какую комнату? Откуда?

– Что тебя удивляет? Это твой дом и в нем, конечно, есть твоя комната.

Уже на следующий день по городу пошли самые невероятные слухи о новом жильце «Прекрасной Марты», отводя ему роли от любовника до бандита, насмерть запугавшего хозяйку, ага, такую только самоубийца пугать решится. Но время шло, прислуга регулярно сообщала «по секрету» кумушкам о добрых, но абсолютно не любовных отношениях, и, в конце концов, народ признал, что у Марты живет пусть и любимый, но всего лишь дальний родственник.

Следующим вечером Жан как партнер по бизнесу получил отчет компаньонки о финансовых результатах. Оказалось, что полученные Мартой деньги вложены в дело, которое стоит сейчас дорого, но продавать его не выгодно – стоимость только растет. А выручка тратится на налоги, текущие расходы и зарплату руководителя, в смысле самой Марты. Зарплата эта разумна, а значит жить вам, господин Ажан, придется на свои. Можно, конечно, вынуть деньги из бизнеса, только стоит ли? У вас, извините, действительно в кармане мышь повесилась?

Но это было только вечером. А утром, не успел Жан проснуться, к нему пришла Марта в сопровождении маленького мальчика. Темно-русые волосы, серые глаза, царапина на лбу. Обычный, ничем не примечательный мальчик. Только вот сердце забилось как сумасшедшее, и глаза защипало.

– Леон, познакомься, это дядя Жан.

– Здравствуйте, дядя Жан, – сказано очень вежливо, – а вы к нам надолго?

– Навсегда, – голос чуть дрогнул, – навсегда. Мы с тобой теперь никогда не расстанемся. Давай дружить. – Жан по-мужски протянул руку.

– Давайте. – И сын пожал ее.

Днем Жан пошел в графский дворец за своими деньгами. Представился стражникам, они быстро известили графского казначея, и тот вынес увесистый кошелек и заранее приготовленную расписку, мол, Жан Ажан получил от госпожи де Ворг де Бомон графини Амьенской причитающиеся ему четыреста экю, всем доволен и претензий к вышеозначенной госпоже, именуемой Наниматель, не имеет.

– Вот деньги, подписывай бумагу и свободен, – нетерпеливо потребовал казначей.

– Минуточку, ваша милость, денежки, они счет любят.

– Чего? – От праведного гнева лицо честного слуги пошло багровыми пятнами. – Ты кого проверять решил, сопляк?!

Потом последовало еще много разных слов, в основном ругательных, но пересчитать деньги пришлось. Триста шестьдесят.