– Ну я обещал кое-кому позвонить… ну и не позвонил, как-то так… в общем, долгая история. Чем могу помочь?

– Вы случайно говорите не о Джессике Стопфорд и Джоне Ливингстоне?

– Да! Вы об этом знаете?

– Все знаю. У меня тут запись.

– Вот же черт! – вырвалось у Кэмпбелла. Он вздохнул. – Извините. Что ж, она предупреждала. Хотя… так даже и легче. Что вы хотите узнать?

– Вы сказали, что встречались с Хардкаслом и поддерживали регулярные контакты с людьми, бывшими с ним при вашей первой встрече. Вы можете рассказать об этом подробнее?

– Могу, но… погодите-ка, я вас лучше переключу на кое-кого еще. Мы можем открыть общее виртуальное пространство?

– Да, можем.

– Замечательно! У новозеландской полиции нет таких… ну неважно. Вот!

В поле зрения инспектора возник вход в общее пространство. Фергюсон пригласил Лодыря присоединиться.

За столом в небольшой уютной комнате сидели двое. По темным окнам и горящей лампе можно было понять, что снаружи ночь. Один из сидящих был знаком инспектору по записям, сделанным Джессикой, – это и был Кэмпбелл.

Он указал на собеседника:

– Это Брайан Уокер из ФБР. Ему… есть что вам рассказать. У него получится лучше, чем у меня.

Американец посмотрел на виртуальный образ Фергюсона, сухо улыбаясь.

– Здравствуйте, инспектор. Он имеет в виду, что я могу коротко и ясно изложить вам то, что он часами рассказывал мне. Но для начала проверьте мое удостоверение личности.

Фергюсон подчинился и сообщил:

– Готово.

– Поехали, – вздохнул Уокер.

Сначала он с очевидным, хоть и сдержанным неодобрением рассказал, что каждую среду рано утром Кэмпбелл искренне беседовал с горсткой роботов о вере, а те передавали сигнал в Свободную конгрегацию Западного Лотиана, где трансляцию слушали во вторник вечером. Джон Ричард называл эти сеансы «ночными проповедями». Затем Уокер очень схематично обрисовал собственное расследование, оно в последнее время переключилось на срочные послания Фергюсона и предупреждения «Паранойи», которые они отослали охранной службе «Газпрома» на лифте.