— Мне понадобятся кое-какие детали, — продолжил Кросс, не обращая внимания на его угрозы. — Вы полагаете, что вторжение на Землю неизбежно?

— Было решено, что в случае, если нам не удастся уничтожить вас или хотя бы завладеть вашим секретом, — твердо ответил Миллер, — возникает проблема установления контроля над Землей. В целях предупреждения возможного ущерба нашей колонии, так сказать. Для этого огромная флотилия космических кораблей рассредоточена по нескольким засекреченным космодромам. Что касается даты атаки, то она, по всей вероятности, уже выбрана, однако эта информация доступна узкому кругу лиц.

— Что же будет с людьми?

— К черту людей, — холодно бросил Миллер. — Какое нам до них дело, если речь идет о нашем собственном существовании!

Темнота сгустилась, и холод ночи начал проникать сквозь толстый скафандр с подогревом. По мере того как Кросс вникал в смысл произнесенных слов, на душе у него становилось тяжелее. Война!!!

— Только настоящие слэны могут предотвратить предстоящую бойню, — в голосе Кросса послышалась усталость. — Я должен их отыскать во что бы то ни стало. Я направлюсь туда, где моего появления меньше всего ожидают.

Наступило утро. Солнце, вспыхнувшее в иссиня-черной бездне неба, было подобно кровоточащей ране. Черные тени с резкими краями поначалу уменьшились, потом снова вытянулись, по мере того как Марс поворачивал свое неприветливое лицо к немилосердному солнцу. С вершины мелового утеса, на котором Кросс спрятал свой корабль, горизонт представлялся изломанной линией горных пиков на фоне темного неба. Когда наконец его бдение увенчалось успехом, уже начали сгущаться сумерки. Небольшой сигарообразный предмет с красной полосой на борту показался над горизонтом; из хвостовой части вырывалось пламя. Последние лучи заходящего солнца отражались в металлическом корпусе. Он пролетел намного левее того места, в котором со своим аппаратом поджидал его Кросс. Он поджидал его, притаившись на вершине белого утеса, как зверь, что выслеживает добычу.

Мили три, прикинул Кросс. Ошибка в оценке расстояния не имела особого значения для того аппарата, который находился в недрах машинного отделения корабля.

Три сотни миль — радиус действия этого уникального аппарата, который в любом случае сработал бы легко — и точно. Единственное, чего следовало опасаться, так это соприкосновения высвобожденной энергии с поверхностью, чтобы не повредить и без того изувеченную землю.

Три мили, четыре, пять — он быстро ввел нужную поправку и запустил аппарат. Магнето выплеснули сгусток энергии, приведя в действие идею, которую он вынашивал во время долгого перелета с Земли на Марс и воплощенную в этой замечательной машине. Энергетические вибрации, аппарата настолько походили на радиоволны, что только сверхчувствительному прибору было под силу распознать разницу.