Вот он ушел в облаке фуллеренового волокна от «Овода». Дал залп лазерами. В бочке разошелся на встречных курсах с еще одним «Оводом». Рошни всегда умела летать.

Флуггеры сходились грудь в грудь, в финальную свалку. Фланговый залп «Орланов» пережили всего восемнадцать конкордианских машин. Меня могли сбить раз десять, будь у них ракеты. Потому что ваш неумный друг и верный рассказчик высматривал «Абзу» номер 459! Забыв о долге, о ведущем, забыв о самой жизни!

Слава Богу, теперь Бердник не лез в свалку, командуя издалека, как и полагается командиру авиакрыла.

А я полез.

Красиво, кстати, полез, сцепившись с каким-то «Абзу», который прорвался через наш строй. То есть вроде как не нарушая устава. Мы закружились палыми листьями на ветру, и тогда я выпустил свои последние «Оводы», дав им пожужжать напоследок. Не везти же домой, в самом деле!

На борту врага не осталось ни фуллерена, ни ловушек, да и пилот был не в форме после всего. «Оводы» вывернули правую плоскость с корнем, и над пустыней закружился оранжево-черный парашют.

Так, а теперь, когда я в центре свалки — самое главное.

Борт 459! Парсер засек его на трех часах с превышением девятьсот.

Я форсажил двигатели, выписывая вираж, добирая одновременно по высоте. И вот мой «Дюрандаль» завис над «Абзу» со стороны солнца по имени Вахрам. А я принялся долбить вызов на узконаправленном канале.

— Рошни, Рошни! Отзовись! Отзовись, упрямая ты дура! Это я, Андрей Румянцев! Выйди на связь, Рошни!

И, о чудо, она откликнулась!

В этом самом месте должен был состояться душещипательный разговор. Ромео и Джульетта. Монтекки и Капулетти в космическом исполнении.

У меня было что сказать! Да и у нее, я уверен.

Но вместо этого получилось коротко и зло:

— Я хотела стать твоей женой, Андрей, а теперь я должна тебя убить.

— А я хотел стать волшебником! И не стал! А ну быстро врубай катапульту!

«Абзу» пошел на вираж. «Дюрандаль» ястребом упал вниз.

«Должна меня убить! Должна она! Я тебе покажу Домострой, козища клонская!»

У меня было преимущество в полсекунды. И я его использовал. На все сто. Или даже двести.