Шестые и седьмые сутки — заваривали обшивку. (Одно дело обшивку вскрыть, другое — заварить и восстановить сперва герметичность, а потом термозащиту. Потому и провозились двое полных суток.)

Итого: ровно неделя.

К счастью, несмотря на все эти работы, мы с Рошни вполне благополучно могли валяться в капитанской каюте «Ренаты» и предаваться как утехам страсти, так и сладостному ничегонеделанию!

Мне даже к исходу этой супернедели начало казаться, что самое лучшее — забить на все эти «Лобачевские» и на всё это «Дело № 56». Просто полетать на «Ренате» туда-сюда по Тремезианскому поясу… Я знал отличные туристические места. Одна Долина Гейзеров на планете Фтия чего стоила!

Вот только «Дело № 56» на вашего покорного слугу забивать вовсе не собиралось…

Наступили восьмые сутки. Яхту заправили всем необходимым, включая термоядерное топливо и люксоген, провели полную дефектоскопию. Бригада техников во главе с Илмазом прогнала кучу каких-то тестов с пультов техконтроля в машинном отделении и в реакторной.

В завершение всего «Ренату» вытащили буксировщиками из герметичного дока-мастерской под кроваво-красные лучи Шао.

Вслед за чем планировался совместный полет с Илмазом и техниками на борту, который должен был увенчаться коротким, на минимально допустимую дальность, X-переходом. Все-таки новый двигатель на новом месте, надо проверять. В самом деликатном режиме, с наименьшей загрузкой люксогена…

А перед полетом был назначен маленький торжественный обед с Гаем, Кейном, Илмазом, Витаро и прочими отборными отбросами общества.

Однако женское любопытство распорядилось иначе.

Я копался в своем скудном гардеробе, прикидывая какой из трех форменных комбинезонов больше приличествует случаю, как вдруг по коридорам яхты раскатился тревожный зуммер.

Подчиняясь здоровым инстинктам, я выхватил из ниши ПДУ — персональное дыхательное устройство — и, с задержкой в секунду, второе, для Рошни.

Затем я побежал в пилотскую кабину.

Где и обнаружил перепуганную Рошни, которая стояла посреди кабины и с видом нашкодившей школьницы лихорадочно осматривала многочисленные пульты и приборные доски «Ренаты».

— Что такое?!

— Не знаю, — ответила Рошни. — Я просто села в пилотское кресло…

— Просто села?! А на что ты нажала?!

— Кажется… положила ладонь сюда… на сканер… Но я ничего не включала!

— На сканер?

У «Ренаты», как и у любого другого корабля, имелись самые разные противоугонные системы идентификации пилота. Но я знал, что все серьезные системы безопасности на «Ренате» выключены, а двери корабля и пилотская кабина запаролены простым паролем из четырех цифр. Каковой пароль, напомню, был вот таким: 2952.