— Знаешь, садись–ка лучше за управление, — сказал мокрый от пота Перси. У него тряслись руки, и он понял, что больше не может управлять машиной.

— Да уж, пожалуй, — сказал Линкольн, пересаживаясь за штурвал.

Некоторое время они летели молча, наконец Перси заметил:

— Теперь провианта хватит надолго.

— Одно из преимуществ, — язвительно пробормотал Линкольн, — меньшего количества ртов.

— А сколько там сейчас человек?

— Лучше не спрашивай, — отозвался Линкольн.

— Теперь я знаю только одно, — начал Перси, — что… — Он смолк. В голове у него вдруг зазвучал голос. — Я слышу голос, — сказал он.

— Это все проектор, — ответил Линкольн. — Не обращай внимания.

— Перси Х, это ты? — спросил голос.

— Да, — ответил Перси. Голос казался каким–то странно знакомым, как и смутные воспоминания, которые он в себе нес. В какой–то миг он решил, что это доктор Балкани, и только потом сообразил, что это — Меккис, страшно изменившийся Меккис. Ничего похожего на хладнокровного, самоуверенного и властного администратора, с которым Перси встречался в день своего пленения. Теперь в голосе Меккиса слышались какие–то странные, болезненные, дрожащие нотки.

— Я меня есть к вам предложение, — неуверенно начал Меккис.

— Я уже слышал ваше предложение, — ответил Перси, — и не принимаю его.

— Это, — сказал Меккис, — совсем другое. В тот раз я просил вас перейти на мою сторону; теперь же напротив — я хотел бы объединиться с вами против нашего общего врага, Великой Общности Ганимеда.

Над почти опустевшей ульвойской тюрьмой нависали низкие серые облака. Двери тюремных камер, даже ведущие в тюрьму ворота были распахнуты, поэтому чайки, что посмелее, решились залететь внутрь и бродили по коридорам в поисках пропитания. В холодном воздухе стоял запах птичьего помета, а крики, напоминающие далекие отчаянные вопли о помощи, эхом отдавались в пустынных переходах.

Заслышав эти крики, сущики маршала Коли тесно сгрудились вокруг хозяина, мелко дрожа и стараясь убедить себя, что хозяин в любом случае знает, как поступить. Сам же Коли, лежащий на кушетке в помещении, раньше служившем кабинетом доктора Балкани, не обращал ни малейшего внимания на сущиков, поскольку был всецело поглощен дововольно–таки приятным занятием. Он вел перекрестный допрос майора Рингдаля, который сидел за столом покойного доктора Балкани, похолодевший от страха и крайне несчастный. Электричество было отключено, поэтому им приходилось обходиться свечами. Тянущий из–под дверей сквозняк заставлял пламя свечей мигать и танцевать, они в любой момент были готовы погаснуть. Пляшущее пламя отбрасывало на каменные стены комнаты демонические тени.