— Но, — передал Пол, — черви улетают.

— И надолго? — с горечью спросил перси Х. — Они наверняка вернутся. А мы все это время будем знать, что они где–то там, готовые вернуться и снова захватить нас, когда им заблагорассудится.

— Но ведь тебе все равно не предотвратить этого даже с помощью дьявольского оружия. Ведь с его помощью можно бороться с ганийцами только здесь, на Земле. Остальным же, тем, кто останется на Ганимеде, оно ничем не грозит, и, как ты сам говоришь, они все равно смогут опять напасть на нас в любой удобный момент.

В мыслях Перси появились веселые нотки.

— Это вовсе не так. Перед тем, как я включу машину, мой добрый друг Меккис намерен подключиться к групповому сознанию ганимедян, так называемому Великой Общности. И все, что случится с разумом Меккиса здесь, на Земле, одновременно произойдет и со всеми представителями правящего класса Ганимеда. А когда их не станет, то сущикам просто повезет, если они не скатятся до уровня каменного века. Сами посудите, доктор — на что способно тело, которому отрубили голову?

— Но как же человечество? — спросил Пол. — Ведь ты уничтожишь и его тоже.

— Эти ганийцы целиком зависят от своих сущиков, сами они очень слабы. Люди же, которые более–менее привыкли обходиться своими силами, со временем оправятся, зато ганийцы — никогда. — Перси помолчал, и Пол ощутил в его мыслях нечто вроде жалости по отношению к себе. — Надеюсь, док, что вы относитесь к разряду сильных людей. Если так, то мы с вами еще увидимся.

Маршал Коли медленно плыл через рубку флагманского корабля ганимедского космического флота. Шлем на голове соединял его через корабельный энцефалоусилитель с Великой Общностью родного мира и другими представителями правящей элиты, где бы они ни находились.

Группа разумов, лидеры часовой фракции, заговорили в голове Коли как единый голос.

— Эвакуация закончена?

— За одним исключением, — ответил Коли. — Меккис.

— Меккис? Меккис? — Великая Общность проверило себя и обнаружило отсутствие одного разума. Одного–единственного. Никто не захотел отказываться от участия в этом жизненно важном слиянии умов, даже больные, которым в некоторых случаях это дозволялось, сегодня присутствовали, добавляя свои мазки желтого страдания к радуге слившихся воедино разумов.

— Что с ним случилось? — спросила полиэнцефалическая общность.

— Превратился в аборигена, — сообщил им, вернее, не им, а «ей», Коли. — Но лично я без него скучать не буду.

— Мы тоже, — услышал он единый голос Совета.

— А вот мне его будет не хватать, — послышалась одинокая мысль несогласного с остальными майора–кардинала Зенси.