В ответ на эти мысли отреагировала соответствующая часть его собственного тела. Но это была уже сознательная реакция. Бэйнс подумал: «А нельзя ли извлечь отсюда какую–либо выгоду для нашей общей, коллективной безопасности? Может, мне удастся сделать кое–что для общего блага?»

Думая так, он чувствовал, что начинает заботиться уже о коллективной защите, а не только о себе самом. В голове Бэйнса сразу же возникло множество планов помощи своим коллегам.

— Доктор Риттерсдорф, — мягко начал он, — перед тем как мы позволим вам посетить некоторые другие наши поселения, ваш корабль должна осмотреть делегация Высшего Совета. Необходимо выяснить, имеется ли оружие на борту вашего судна. Все остальное нас совершенно не интересует.

— У нас нет оружия, — сказала доктор Риттерсдорф.

— Тем не менее, — настаивал Бэйнс, — я предлагаю, чтобы вы позволили мне и, вероятно, еще одному из присутствующих здесь делегатов сопровождать вас при возвращении на базу. У меня имеется документ, — он потряс манифестом, — который гласит, что ваш корабль обязан покинуть Гандитаун в течение сорока восьми земных часов. Если вы не согласитесь с нашим предложением… — Бэйнс посмотрел на Строу, тот кивнул. — В таком случае мы начнем против вас военные действия, на основании того, что вы будете считаться вооруженными захватчиками.

Немного понизив свой приятный высокий голос, доктор Риттерсдорф сказала:

— Я понимаю вашу позицию. Ведь вы так долго жили в полной изоляции. Однако должна сказать вам следующее… — Теперь она обращалась непосредственно к Бэйнсу, пристально глядя на него своими прекрасными интеллигентными глазами. — Должна привлечь ваше внимание к одному немаловажному факту, который, боюсь, вы сочтете неприятным. Вы все — индивидуально и коллективно — психически больны.

В зале повисло долгое, напряженное молчание.

— Черт побери, — произнес Говард Строу, не обращаясь ни к кому в отдельности, — мы уже много лет живем свободно. Без так называемого госпиталя, который на самом деле являлся концентрационным лагерем. — Он скривил губы. — В котором люди были рабами.

— Мне неприятно говорить вам это, — настаивала доктор Риттерсдорф, — однако вы не правы: здесь был вполне законный психиатрический центр, где лечили больных. Я попросила бы вас включить этот факт в свои планы, которые вы строите по отношению к нам. У меня нет причин лгать — я говорю чистую правду.

— Квид эст веритас? — пробормотал Бэйнс.

— Что вы сказали? — не расслышала доктор Риттерсдорф.

— Что есть истина? — перевел Бэйнс. — А не кажется ли вам, доктор, что за десять лет нам удалось подняться над нашими изначальными проблемами межличностной несовместимости и… — он сделал жест рукой, — приспособиться? Или какой термин вы больше предпочитаете?… В любом случае мы стали способны к адекватным групповым взаимоотношениям, которые, например, вы можете наблюдать в этом зале. Если мы в состоянии выполнять совместную работу, то, вне всякого сомнения, не являемся больными. Лучшего теста, чем групповая работоспособность, просто не существует, — Бэйнс сел, чрезвычайно довольный собой.