И я полез в дебри программ виртуального конструирования. Наверное, вы догадались, что было дальше. Мой мозг чуть не взорвался от обилия деталей, которые я сгоряча попытался удержать в готовой схеме и я плюнул на это задание, дав зарок в своё время разобраться с этим вопросом.

  Жаль только времени не хватило для детальной работы над новой задумкой, и так я спал по паре часов в день всего и периодически получал втык от сестрёнки за издевательство над организмом. Но свою идею я до конца доведу, быть может не на корабле, а в Академии, где не нужно будет экономить активную массу.

  Что касается моих непосредственных обязанностей, то я, как было сказано кем-то в древности, учился, учился и еще раз учился.

  В Академии оно как было? Вызубрил материал и топайте на полигон или в вирт-центр, закреплять знания на практике. На 'Ломоносове' подход к обучению был несколько иным.

  По большому счёту очень мало кого из членов лётной группы интересовали всесторонние знания в любой области науки. Даже начальство снисходительно спускало нам не освоенные по причине недостатка времени ксенодисциплны. Зато по специальности - пилотирование, тактика, освоение матчасти и прочие премудрости - их требования были неумолимы.

  Каждому из стажёров дали в напарники матёрого инструктора, который вдалбливал в наши головы премудрости избранной профессии. Да уж, знал бы я раньше, каково это на самом деле - быть боевым пилотом. Такое ощущение, что командование задалось целью не только проверит наш предел растяжения, но и сделать из нас профессиональных асов за период полёта.

  Для начала нас обязали вызубрить всё о 'терминусе'. Ну, в смысле, как его чинить если что. За каким лешим нам сдалось это ни до кого из стажёров не дошло эта премудрость, я не понимал, но прилежно впитывал знания. Лишь только мы справились, в качестве практики нас заставили этого монстра разобрать и собрать, что при участии компьютера и многоточечных силовых захватов было достаточно просто, вот только компьютер вдруг 'сдох'. Кстати речь шла о ремонте того самого испорченного Колобком штурмовика, подвергшегося неосознанному эксперименту моей карманной шаровой молнии.

  К концу второй вахты удалось демонтировать все возможные компоненты, мы сделали передышку и устроили мозговой штурм на тему, чего бы еще такого отсоединить у бывшей боевой машины, когда нас наконец остановили.

  Всё же не зря я на свалке половину жизни провёл. Когда пришел старший техник и увидел плод наших трудов, то он застыл в ступоре. Я как-то не понял, а нам не сказали, что требуется частичная разборка, мы же несколько увлеклись.