— Вот-вот, — прожужжал робот, и только тогда Донна поняла, что он не был существом из плоти и крови.

Его глаза были холодные и блестящие, и она поняла, что кожа была вовсе не кожей, а странным жидким металлом, в котором, как в кривом зеркале, отражалось её собственное лицо.

— Если уж решили остановиться поболтать, то стали бы вон там, — и он надменно указал пальцем на другую сторону тротуара.

Это для Донны было слишком.

— Ну, знаете, — сказала она, расправив плечи.

— Не стоит, — шёпот Доктора она едва расслышала.

— Если уж решили хамить, — продолжила она, игнорируя Доктора, — то езжайте вон туда, — она указала на центр улицы, где по четырём полосам транспорт носился со скоростью, от которой становилось дурно. — Приятель, — добавила она на всякий случай.

— Правда, не стоит, — добавил Доктор.

Робот высокомерно поднял бровь и оглядел Донну от макушки до пяток.

— Организмы! — презрительно фыркнул он.

— Это что, попытка обозвать? — парировала Донна. — Потому что там, откуда я родом, с такими оскорблениями не берут даже к Трише, не говоря уже о Джереми Кайле[1].

— Донна…

— Вы говорите бессмыслицу какую-то, — отмахнулся робот.

В этот момент вмешался Доктор, он взял Донну под руку и отвёл в сторону.

— Донна! Когда мы были в Риме…

— Ты уверен, что не в Помпеях? — ехидно спросила она. — Да кем он себя считает?

— Видимо, он себя считает местным жителем, который только что наткнулся на двоих инопланетян, которые не знают правила движения по улицам; примерно так он считает.

Донна увидела, что Доктор широко улыбнулся роботу, извиняясь.