— Он не придет, — сказала женщина. — Он никогда не приходит.

Ее голос отозвался в нем знакомыми чувствами. Запретная любовь. Неизбывная печаль. Лейс, от которой осталась лишь это… тень тени. И все же здесь, в деревянной шкатулке, было что-то живое.

— Кто вы? — спросила Оейс.

— Я его друг. Он послал меня сказать, что уже возвращается.

— О… — вздохнула женщина. Поднесла руку к губам. Перестала раскачиваться. — Он правда возвращается?

— Просил передать, что задержится. Может быть, надолго.

Кресло снова качнулось.

— Вы его не знаете, — пробормотала Лейс. — Вы с ним не встречались.

К. пересек комнату и остановился у кресла.

— Вас зовут Лейс. Лейс Кройр.

Женщина не сразу, но кивнула.

— Да, наверно. Я уже и позабыла. — Она снова качнулась. — Он не придет. Никогда не приходит.

— Он просил посмотреть, носите ли вы ту заколку для волос. Стрекозу.

Лейс опять перестала раскачиваться.

— Заколка в столе, — прошептала она. — Во втором ящике справа, рядом со сломанными часами.

К. прошел к столу. Выдвинул ящик, взял заколку. В ней ощущалась тяжесть серебра. Глаза стрекозы, когда он повернул ее к свету, вспыхнули красным и голубым. Он купил ее для Лейс в Динех-баррел, на земле индейцев навахо.

К. положил вещицу на место и осторожно задвинул ящик.

— Он сломал часы перед тем, как уехать, чтобы вы всегда помнили время. — Голос его прозвучал негромко и глухо.

— Да. Десять-семнадцать. Утра. Шестого июля.

— Он вернется после зимы. Как обещал.