— Ты, человечка, даже не знаешь своей цены… Твоя кровь… безумно… пахнет даже сквозь кожу… Она пахнет будущими детьми… Она даёт драгнайрам надежду. А девушка, о судьбе который ты так печёшься, не беременна. Пустышка. И для нас абсолютно не интересна. Так, одноразовая игрушка.

Лисиссайя, резко дёрнувшись, вырвалась и, всё так же глядя в глаза Ардавала, выдала:

— Господин Советник, если с посольствами отправляют лучших представителей народа, то мне вас жаль. Вы позор Драгнайра. И сын ваш достоен своего отца. Такой же подонок. Ни чести, ни совести. — Норвей резко вздохнул сквозь сжатые губы.

— Ты ссзаплатишшшь за сссвои ссслова, чшшеловечшшка!

— Конечно заплачу…, - вмиг погрустнела, — всю жизнь плачУ… Всем… И вам тоже заплачу… А вы не думали о том, что ваш сын сломал жизнь Алианте?

Повернулась и ушла. А Ардавал долго и очень внимательно смотрел на нас с Норвеем. Разочарованно смотрел, как будто искал в нас что-то. Искал и, к своему разочарованию, не находил. Уходя, бросил, ни к кому не обращаясь:

— Никчшшемные чшшеловечишшшки… И за что боги дали вам таких женщин?

Благая Сайке, когда же они улетят на свой Драгнайр? Мерзкое чувство беспомощности перед драконами бесит. Рядом с ними чувствуешь себя мелкой никчемной букашкой. Независимо от положения в обществе, богатства и достижений.

А вот Норвей удивительно спокойно перенёс встречу с Советником. Вот что значит дворцовая закалка! И сейчас тащил меня в одном ему известном направлении. Неожиданно он резко затормозил.

У запасного входа на дворцовую кухню, обнявшись, плакали две женщины. Лисси и Массара. Почему плачет первая — было понятно и так. Но почему плачет шеф-повар дворцовой кухни, я не мог даже предположить. Принц прижал палец к губам, призывая меня к молчанию.

— Смотри внимательно. Мы с тобой чуть-чуть опоздали. Тут беда у Массары случилась. Я очень надеялся, что ты ей поможешь. Отец обвинил повариху в том, что драгнаирского посла отравили чем-то с кухни, хотя доказательств никаких, и велел ей выбирать: либо казематы дворцовой тюрьмы, либо немедленно убраться из дворца. А она же здесь всю жизнь прожила… И идти ей некуда. Дочка где-то в Степи у орков. Думал, ты её куда-нибудь пристроишь.

Лисисайя гладила необьятную орку по седой голове, что-то тихо, но убедительно приговаривая. Та горестно качала головой, вытирая слёзы кончиком цветастого платка.

— Грай, она же и её сейчас к себе заберёт, а потом и в род примет… С этой блаженной станется, — Норвей прямо притопывал от нетерпения. — Бежим. Нужно успеть раньше, чем она определится.