К тому времени орден Святого Иуды, выставленный напоказ во всей своей неприглядности, таял на глазах. Лукиан Иудассон уже перестал улыбаться и в основном сердито хмурился. По меньшей мере половина его церквей закрылась, лишившись прихожан.

Разумеется, ересь никогда не умирает полностью и окончательно. Потому что есть те, кто продолжает верить, несмотря ни на что. И по сей день «Путь креста и дракона» наверняка читают на Арионе, в фарфоровом городе Аммадоне, под сенью шептуний.

Арла-к-Бау и «Истина Христова» доставили меня на Весс через год после моего отъезда. Архиепископ Торгатон дал согласие на отпуск, о котором я просил его ранее. Я одержал еще одну победу, жизнь Церкви текла, как и прежде, а орден святого Иуды Искариота получил смертельный удар, оправиться от которого уже не мог. Прибыв на Весс, я полагал, что телепат, Джон Азур Крест, ошибся, недооценив силу рыцаря-инквизитора.

Потом, однако, мне вспомнились его слова: «Ты не сможешь причинить нам вреда, Дамиэн».

Нам?

Ордену Святого Иуды? Или Лжецам?

Он лгал, думаю, сознательно, зная, что я пойду до конца, но сокрушу «Путь креста и дракона». Но не было для него тайной и другое: я ничем не задену Лжецов, даже не решусь упомянуть о них. Как я мог? Кто бы мне поверил? Величайший заговор, древний, как сама история? Попахивало паранойей, тем более что доказательств-то не было.

Телепат лгал Первому Учителю, чтобы тот отпустил меня живым, теперь я в этом не сомневаюсь. Отдавая меня Лукиану, Крест подставил бы под удар и себя, и Лжецов. Пойти на такой риск он не мог. И пожертвовал Лукианом Иудассоном и его вымышленной религией, пешками в большой игре.

С тем я и покинул Весс, зная, что нет во мне другой веры, кроме как слепая вера в истину, которую я уже не мог найти в Единственно истинной католической межзвездной церкви Земли и тысячи миров.

Еще более я укрепился в этом за год отпуска, который провел в библиотеках Весса, Кэтадея и Селии. Наконец я возвратился в приемный покой архиепископа.

— Мой господин, — я стоял перед Торгатоном Найн-Клариис Туном в самой худшей паре обуви, — я не могу больше выполнять ваши поручения. Прошу разрешить мне удалиться от дел.

— Какова причина? — Легкая волна перехлестнула через бортик.

— Я потерял веру.

Он долго смотрел на меня, мигая и мигая.

— Ваша вера касается лишь вас и вашего духовника. Моя же забота — результаты. Вы — блестящий специалист, Дамиэн, и мы не можем отпустить вас.

Истина делает нас свободными.

Но свобода зачастую холодна, пуста и пугающа, в то время как ложь несет и тепло, и красоту.