Мартин нежно любит своих героев, даже копьеносцев, даже злодеев, — и заставляет вас их полюбить. Как только этот волшебный трюк освоен, вам уже больше ничего не нужно. Именно благодаря ему Джордж занял свое место среди корифеев, чьи имена звучат после слов «в традиции». И по этой причине, в каком бы жанре он ни писал, люди будут читать его произведения.

Часть первая Четырехцветный мальчик-фанат

Часть первая

Четырехцветный мальчик-фанат

Четырехцветный мальчик-фанат © Перевод В. Гольдича, И. Оганесовой

Четырехцветный мальчик-фанат

© Перевод В. Гольдича, И. Оганесовой

Сначала я рассказывал свои истории только самому себе.

Разумеется, они существовали лишь у меня в голове, но как только я научился читать и писать, то стал иногда записывать небольшие отрывки на бумаге. Самый старый из сохранившихся образцов моих произведений — похоже, сочиненный в детском саду или в первом классе — энциклопедия космоса. Обычная школьная тетрадка, где на каждой странице имелось изображение планеты, а ниже — несколько строчек печатными буквами про климат и ее обитателей. Настоящие планеты вроде Марса и Луны счастливо сосуществовали с теми, которые я увидел во «Флэше Гордоне» и «Рокки Джонсе», а также с теми, что придумал сам.

Она просто великолепна, моя энциклопедия, в блестящей черно-белой обложке… Вот только я ее не закончил. Признаться честно, у меня гораздо лучше получалось начинать разные истории, но довести их до конца удавалось далеко не всегда. Но и сочинялись они исключительно ради собственного удовольствия — я очень рано научился развлекать себя самостоятельно.

Я родился 20 сентября 1948 года в Байонне, штат Нью-Джерси, и был первым ребенком Реймонда Коллинза Мартина и Маргарет Брейди Мартин. Пока через два года после меня не родилась моя сестра Дарлин, я оставался в доме единственным ребенком. Мои родители жили в доме моей прабабушки с ее сестрой, моей бабушкой и ее братом. Бабушка Джонс отличалась завидным упрямством и категорически отказывалась продать свой дом даже тогда, когда остальной Бродвей стал коммерческой зоной. Так что наш дом оставался единственным жилым домом на целых двадцать кварталов.

Когда мне исполнилось четыре, Дарлин два, а до рождения Джанет оставалось еще три года, мои родители наконец перебрались в собственную квартиру в новом доме на Первой стрит, построенном в рамках федеральною проекта. Слово «проект» сразу вызывает образы мрачных домов, торчащих среди асфальтовой пустыни, однако «Ла Туретт Гардене» ничем не походил на Кабрини Грин[1]. В трехэтажных домах было по шесть квартир на каждом этаже. У нас имелись детские и баскетбольные площадки, на противоположной стороне улицы располагался парк, разбитый на берегу Килл-Ван-Калла. Совсем неплохое место… и в отличие от дома бабушки Джонс там было полно детей.