— Все в порядке? — спросил Корженовский.

— Пока да.

— Большой шаг вперед. — Корженовскому показалось, что Рай Ойю произнес это с насмешкой.

— Снимите корабль со щели, — пришла команда на английском.

Ольми подошел к пульту и велел щелелету отсоединиться.

— Пересядьте в ближайшую к люку сферу.

Они надели ранцы и встали возле люка. Когда тот открылся, пузырь увеличился примерно до четырех метров в диаметре и с шипением присосался к борту вокруг люка. Черное облачко у него внутри образовало платформу с перилами.

— Наш фаэтон. — Вслед за Ольми Корженовский шагнул на платформу.

Их окружило тихое шипение, в лица дунуло прохладным воздухом, слегка пахнущим влагой и сладостью, как молодое пиво. Пузырь оторвался от корабля (дыра в нем мгновенно затянулась) и понес своих пассажиров по зеленым дугам к самому центру барьера. В этом месте из-за добавочного бремени яртской информации щель была нетипичного ядовито-оранжевого цвета; на серо-черную поверхность барьера падал слабый отблеск.

Четыре зеленые дуги обхватили щелелет и потянули к стенке Пути. Не без грусти Ольми смотрел на удаляющийся корабль — единственную ниточку, связывавшую их с Гекзамоном. Судя по выражению лица Корженовского, надменно сложившего руки на груди, Инженер смирился не до конца. Он разглядывал невзрачную поверхность барьера, к которому приближался пузырь. В его глазах не было почти ничего от Патриции, как будто ее время кончилось, и она ушла куда-то в глубь разума.

Рай Ойю положил руку ему на плечо.

— В молодости, — проговорил он, — мы бы назвали это приключением.

— В молодости, — возразил Корженовский, — я больше любил приключения мысли.

Барьер поглотил их вместе с пузырем, и они вновь очутились во мраке. Ольми было бы куда спокойнее, если бы ярт не молчал. Но тот после проверки как воды в рот набрал, хотя Ольми ощущал его присутствие, как устрица чувствует в себе песчинку…

Но вот путешествие через барьер закончилось, и все, что принадлежало человечеству, осталось позади. Пузырь повис над широкой площадью цвета лиственного леса. В нескольких сотнях метров впереди площадь соприкасалась со стеной — тоже зеленой, но посветлее. Потолка, по всей видимости, не было, только бледная, невзрачная пустота.

— Сейчас вы будете говорить с командованием, — произнес бестелесный голос в пузыре.

— Превосходно! — Корженовский на миг сжал губы в тонкую прямую линию. — Давайте начнем.

Зеленая стена раздвинулась, как занавески, и пузырь вошел в проем. Только теперь Ольми почувствовал реакцию ярта. Казалось, тот изменил свою форму, перетасовал точки соприкосновения с психикой человека.