Он с усилием заставил пальцы перестать дрожать; тошнотворное чувство внутри тоже начало рассасываться. Никакого смысла переживать не было. Убийство — скверное дело, но эти люди расправились бы с ним без всякого сожаления, как когда-то другие обошлись с его родителями. И с бессчетным множеством сланов, умерших ужасной смертью из-за лжи, которую люди скармливали друг другу и глотали без малейшего сопротивления. Будь все они прокляты!

На него нахлынула волна неистовых эмоций. Он думал: возможно ли, что, становясь старше, сланы ожесточались и переставали испытывать сожаление, убивая людей? В точности как и люди, убивая сланов?

Взгляд Джомми упал на лист бумаги, на котором рукой отца было написано:

«… оружие. Используй его только в случае крайней необходимости».

Воспоминания нахлынули на него. Джомми вспомнил тысячи примеров благородства родителей и их выдающейся способности понимать других. Он не забыл ночь, когда отец сказал:

«Помни: как бы сильны ни стали сланы, проблема того, что делать с человеческими существами, остается препятствием на пути завоевания этого мира. И пока эта проблема не будет решена по законам справедливости и здравого смысла, использование силы было бы в высшей степени преступно».

Джомми почувствовал себя лучше. Вот оно, доказательство. Отец даже не носил с собой дубликат этого оружия, а ведь оно могло спасти ему жизнь. Он предпочел погибнуть от руки врагов.

Джомми Кросс задумался. Благородство — это, конечно, хорошо, и, возможно, он слишком долго прожил среди людей, чтобы быть настоящим сланом; и все же его не покидала убежденность, что сражаться лучше, чем умирать.

Эта мысль сменилась ощущением тревоги. Нельзя впустую тратить время. Нужно выбираться отсюда, и побыстрее! Он сунул оружие в карман куртки, достал из ящика бумаги и тоже рассовал по карманам. Потом засунул бесполезный, опустевший ящик в дыру в стене, задвинул на место каменную плиту, побежал по коридору, тем же путем, каким пришел, вверх по лестнице, и остановился только перед туалетом. Совсем недавно там было пусто и тихо; сейчас помещение было просто набито людьми. Джомми замер в нерешительности, надеясь, что толпа рассеется.

Однако люди входили, люди выходили, но общее их количество не уменьшалось, как не стихал поднимаемый ими шум и не унималась суматоха в их мыслях. Волнение, страх, беспокойство; были и те, в чьих головах билось осознание важности происходящих событий. И эхо этих мыслей изливалось туда, где в полумраке притаился Джомми. В отдалении все еще звонил колокол. Именно его безжалостное «Бим! Бом!» в конце концов и продиктовало, что нужно делать. Одной рукой сжимая в кармане оружие, Джомми осторожно сделал шаг вперед и открыл дверь. Закрывая ее за собой, он напряженно вслушивался, не появятся ли признаки тревоги.