– В присланных вами заметках, – сказал Айронкестль, – вы пишете, что не знаете, являются ли поступки ваших растений следствием интеллекта. Однако мне кажется, они тесно с ним связаны.

– Может быть да, а может быть – нет. В поступках растений есть известная логика, но эта логика так безусловно отвечает обстоятельствам, так идентична количественно и качественно, во всех случаях защиты от одинаковой опасности, словом, так лишена капризности, что я не могу сравнить ее с человеческим разумом.

– Так, значит, это род инстинкта!

– Тоже нет. Инстинкт – это нечто застывшее; его предусмотрительность касается только повторных явлений; поступки же господствующих растений проявляются во всем разнообразии отдельных явлений. Они отвечают на мгновенность, какова бы она ни была, лишь бы она содержала опасность. В этом смысле, растительная реакция походит на явление природы, с тою разницей, что она самопроизвольна и разнообразна, что делает ее похожей на интеллект… Это явление, не поддающееся классификации.

– Вы считаете безусловным, что растениям отводится неминуемо доминирующая роль над животными и людьми?

– Я в этом уверен. Здесь все приспособлено к потребности господствующих растений. Сопротивление животных было бы тщетным. Я, например, не нашел способа избежать их закона…

– Однако, если б здесь основалась энергичная, способная к творчеству раса, как, например, англо–саксонская?

– Я убежден, что она должна бы была покориться.

Впрочем, как вы могли почувствовать, даже отчасти наблюдать, царство высших растений не имеет разрушительной тенденции по отношению к царству людей. Животное не третируется грубо; соблюдая законы, оно может существовать и не принуждается к работе.

– А его развитие?..

– Вы видели, что здесь оно совсем иное, чем в другом месте. Рептилии, например, не стоят на низшей ступени, чем млекопитающие. Это почти живородящие животные, часто покрытые шерстью, и смышленые. Что касается псевдолюдей, они представляют некоторое сходство с двуутробными. Женщины снабжены сумками, в которых доразвиваются детеныши. Но происхождение их иное, чем у сумчатых. Как вы имели возможность констатировать, тело их покрыто одновременно чешуей и волосами. Они обладают чувством, которого мы не имеем и которое я назвал бы чувством пространства. Оно служит дополнением к зрению. У них нет членораздельной речи, но они великолепно объясняются посредством свистящих модуляций, в которые входит повышение и понижение тона, созвучность, известные переходы, повторения, а также короткие и длинные ноты. Число комбинаций, которыми они располагают, по правде сказать, бесконечно и, если б понадобилось, превзошло бы все сочетания наших слогов. По–видимому, у них совершенно отсутствует чувство пластической красоты: мужчины и женщины, если можно их так назвать, привлекают друг друга единственно звучностью голоса.