«Громовержец» подошел к причалу предпоследним. Обе его толстые дымовые трубы были продырявлены, а дымила лишь одна. Броневые листы были помяты, швы между ними местами разошлись. Бойницы некоторых орудийных казематов были разворочены, часть броневых дверей сорвана и в их проемах, обрамленных копотью, кое-где сочился сизый дымок. На палубе застыли орудия в броневых полубашнях. Многие из них были покорежены, или вовсе разбиты.

Мимо Обера Грайса и Тиоро пронесли на носилках тела убитых и раненых моряков. Радостный блеск в глазах Тиоро, вспыхнувший при виде победоносных боевых судов, потух. Тела в грязных бинтах, пропитанных кровью, с оторванными конечностями, издающие тяжелые стоны, или вовсе бездыханные, накрытые брезентом с головой, произвели на него оглушающее впечатление. Впервые такое возвышенное и героическое дело, как война, повернулось к нему своей кровавой стороной. Он судорожно вцепился в рукав отца и стоял, не произнося ни слова…

Поздно вечером фельдмаршал Арагиари понял, что понесенные потери лишили его всяких надежд на новый штурм Сайлора. Скорее, надо было думать о том, как выпутаться из этой истории без большого урона. Но времени на подобные раздумья у него не осталось.

На следующий день, 13-го митаэля, артиллерия республиканцев обрушила на королевский экспедиционный корпус град снарядов, словно хотела немедленно опустошить все свои склады боезапаса. Затем республиканцы повторили свой маневр с прорывом бронепоездов вглубь обороны противника. На этот раз бронепоезда и следующие за ними эшелоны с войсками прорвались вглубь позиций противника на пять километров, на ходу, под огнем исправляя поврежденный рельсовый путь. Лагерь экспедиционного корпуса оказался отсечен от дороги и от войск правого крыла.

Фельдмаршал Арагиари настойчиво посылал свои войска в атаку, пытаясь прорваться к дороге. Против бронепоездов он сосредоточил огонь всех своих уцелевших тяжелых орудий. Вскоре их сосредоточенный огонь превратил эти поезда в груду железных обломков. У фельдмаршала еще оставались под рукой уланский и гусарский полки и он бросил их на прорыв. Генерал Бадулу бросил им навстречу один кавалерийский полк, который он берег до последнего часа.

Королевские кавалеристы смяли пехоту республиканцев в поле на подступах к дороге, несмотря на частую винтовочную пальбу, и сшиблись лоб в лоб с конным полком Легиона Республики. Со стороны казалось, что этот полк сейчас будет сметен вдвое превосходящими его силами. Арагиари был уверен в этом.

Раздалась ружейная и пистолетная трескотня. Гусары и уланы лихо разряжали свои пистолеты и карабины, кавалеристы Легиона прекратили винтовочный огонь и схватились за револьверы. С саблей в одной руке и с револьвером в другой они прокладывали себе дорогу в гуще королевских всадников. Хотя королевские уланы и гусары по праву пользовались репутацией лучшей кавалерии мира, каждый из конников Легиона благодаря револьверу успевал выбить из седла двух, а то и трех своих противников, прежде чем его настигал ловкий сабельный удар.