«Все земли на островах — наши, а все вы — только пришельцы» — нарочито равнодушным голосом сказал один из вождей.

«Что изменится, если я соглашусь с тобой?» — спросил Обер. — «Люди уже живут на этой земле, и согнать их можно только войной. Хотите ли воевать со всеми народами на Островах?» — Обер пытливо оглядел вождей. Те насупленно молчали. — «Нужна ли вам большая война?» — снова спросил он.

«Паари не затевают войн первыми» — после затянувшегося молчания пробормотал себе под нос первый военный вождь, сидевший прямо напротив Обера.

«И я не хочу войны. Я хочу прочного мира между нами» — отчетливо проговорил Обер.

Гораздо сложнее, чем с военными вождями, было договориться со жрецами паари. Некоторые из них едва ли не порывались объявить поход за освобождение исконных земель паари от проклятых пришельцев, и требовали принести Обера в жертву богам. Обер высмотрел в группе жрецов одного, как ему показалось, самого разумного, и начал вести беседу, обращаясь к нему одному:

«Пока идет война, в народе в почете военные вожди, и даже простой воин ценится подчас выше жреца. Если установится мир, то мудрость жрецов будет цениться выше, чем сила воинов. Разве не вы устанавливаете сроки и правила охоты и рыболовства? Разве не вы храните знание, когда начинать возделывать огороды и когда собирать урожай? Сейчас все споры между людьми решают военные вожди, потому что все подчинено защите народа паари. Если будет мир, к жрецам пойдут люди за мудрым разрешением споров. Будет мир, будет и торговля. А мера и вес, правила и законы — в ваших руках.

Я могу еще долго говорить, но мудрому и этого довольно» — Обер уважительно наклонил голову и прекратил разговор. Жрец молча смотрел на него, потом молча кивнул, неизвестно чему, и пошел прочь от группы беседующих, жестами подзывая к себе остальных жрецов.

Через два дня первый военный вождь снова позвал к себе Обера:

«Скажи, человек с бледной кожей, что ты требуешь в обмен за мир?»

«За мир я не требую ничего. Но если ты хочешь мира, то желаешь и нашей победы. Если ты желаешь нашей победы, то я могу попросить у тебя помощи?» — Обер поднял глаза на первого военного вождя.

«И какой же помощи ты хочешь?» — спросил вождь, сохраняя на лице непроницаемое выражение.

«Нам очень помогли бы четыре десятка твоих воинов» — ответил Обер.

Вождь был заметно удивлен, хотя и пытался скрыть свои чувства:

«Зачем вам четыре десятка воинов, когда вы ведете счет на тысячи?»

«Затем, что мы хотим напасть на противника внезапно и первым делом захватить пушки — большие трубы на колесах, стреляющие огнем. Пока воины верховного вождя имеют их, нам не одержать верх. А воины паари никем не превзойдены в искусстве действовать незаметно для врага. Если они одолеют охрану пушек, так, что та не поднимет тревоги, это будет уже половина победы. Я долго думал, и решил, что никто, кроме воинов паари, не справится лучше с этой задачей» — закончил Обер.