Меня вынуждают обратиться к Вам („Вам“ написано с большой буквы — добавил посетитель) преклонные годы и начавшее становиться крайне тревожащим состояние здоровья. Я опасаюсь, что особые обстоятельства личного характера могут создать затруднения при решении моих проблем при помощи обычного завещания. Поэтому я прошу Вас ознакомиться с этими обстоятельствами и дать согласие оказать личное содействие при исполнении моей последней воли в той части, в какой она может столкнуться с затруднениям. Характер последних будет ясен Вам по прочтении изложенного ниже…“»

«Довольно, довольно!» — воскликнул Председатель. — «Теперь я вижу, что вы и в самом деле тот самый человек…»

Беседа Обера Грайса с Председателем продолжалась более часа. Обер покинул его кабинет после того, как Председатель договорился о встрече Обера с несколькими членами Государственного Совета, назначенной через четыре дня.

Дома Обера Грайса ждал Тиоро.

«Ну, здравствуй, отец!» — вымолвил он, сжимая Обера в своих объятиях. — «Я взял отпуск у командира части на три дня». — И, по-мальчишески улыбнувшись, добавил безо всякого перехода:

«Если бы ты только мог слышать, что говорилось на панихиде по тебе, и видеть, какие у них при этом были лица! Мне тоже приходилось делать суровое лицо. Хорошо, что Лаймиола в Элиноре, и ей не надо было участвовать во всем этом… Но как ты окреп и помолодел! Каким чудом?»

«Об этом потом. Сегодня же вечером мы отправляемся в Талса-нель-Драо, там и поговорим обо всем».

И Тиоро, и его отец давненько не бывали в своем имении в горах близ Латраиды. Утром, после обязательных физических упражнений и завтрака, Обер пригласил сына в кабинет.

«Приготовься, Тиоро, к весьма неожиданному сообщению» — начал разговор Обер. — «Это может стать для тебя большим потрясением, но, может быть, ты поймешь, что заставило меня разыгрывать этот спектакль с завещанием и мнимой гибелью во время шторма».