Объявить о втором и третьем решении целесообразно после начала боевых действий».

«Мы внимательно изучим ваши предложения и в течение ближайших двух дней сообщим вам о принятых решениях», — ответил Верховный, передавая папку Обера Грайса своему генерал-адъютанту.

Оберу довелось инспектировать береговую оборону Приморского фронта, включая участок, занимаемый Главной военно-морской базой ВМС Левира.

Его порадовала четкая организация обороны базы, да и отлаженность всей системы боевой готовности флота. Но вот с обороной в зоне ответственности сухопутных войск дело обстояло гораздо хуже. На побережье не были созданы зоны противодесантных препятствий в местах, удобных для высадки вражеских войск. Минирование участков побережья было обеспечено в совершенно недостаточных объемах. Да и сами оборонительные полосы Приморского фронта, упиравшиеся в побережье, производили далеко не лучшее впечатление.

В глубине почти не было оборудовано отсечных позиций. Местность в секторах обстрела перед позициями даже тяжелой артиллерии, за редкими исключениями, не была пристреляна. Маскировка оборонительных сооружений, командных пунктов, складов, мест сосредоточения боевой техники, аэродромов проводилась небрежно. На стыках частей и подразделений не было обеспечено должное огневое взаимодействие. При проверке система готовности войск по кодовому сигналу «Смерч», означавшему вражеское нападение, давала множество сбоев…

Обер и другие офицеры инспекционной группы мотались без устали по отведенному участку, тыкая носом в обнаруженные недостатки и требуя их немедленного исправления. Дело хотя и медленно, но сдвигалось с мертвой точки. Однако трудно было надеяться, что за неделю-другую все придет в надлежащий вид.

6-го тамиэля весны все инспекционные группы были отозваны в Акатонду. Обер узнал, что его предложения, принятые Верховным Главнокомандующим, начали осуществляться. Всю следующую неделю Обер посвятил контролю за эвакуацией двух авиационных заводов, подготовкой площадок и помещений для приема еще двух, составлением графиков перевозок. Лишь 24-го тамиэля весны Обер вновь вернулся в столицу. На следующий день поздно вечером мощный ламповый радиоприемник в квартире главного военно-технического советника поймал тоненький писк морзянки.

Обер лихорадочно набрасывал на листке бумаги коротенькие колонки цифр. Да и само сообщение было не очень длинным. Что там, в этом послании? Сняв с полки книгу-ключ, н начал превращать колики цифр в буквы, которые складывались в слова, а слова — в строчки, которые образовали на бумаге тревожащий узор. Текст депеши гласил: