Капитана беспокоило это устройство. Оно стоило миллиарды долларов. Марсианская колония заказала сверхмощный компьютер, чей функционал с лихвой компенсировал бы необъятные транспортные расходы. В результате получилась самая сложная и совершенная машина из когда-либо созданных человеком.

– Десять секунд до пункта Бета, – сообщил Райчик.

– Отлично. – Сомерс повернулся к панели управления.

– Четыре-три-два-один-огонь!

Сомерс запустил двигатели. Ускорение вжало астронавтов в кресла. Давление продолжало нарастать, и – о ужас! – его рост не прекращался.

– Топливо! – вскрикнул Уоткинс, глядя на бешено крутящуюся стрелку датчика.

– Курс! – просипел Райчик, сражаясь за последний глоток воздуха.

Капитан сбросил рычаги тяги в ноль. Но двигатели продолжали работать, все глубже впрессовывая космонавтов в кресла. Освещение в рубке управления замерцало, потухло, зажглось снова.

Ускорение продолжало расти. Двигатели «Дейрдре» выли в агонии, толкая корабль вперед. Сомерс оторвал от подлокотника свинцовую руку и медленно передвинул ее к аварийному выключателю. Нечеловеческим усилием дотянулся до клавиши и отжал ее.

С драматичной внезапностью рев двигателей смолк. Стали слышны скрипы и стоны измученного металла. Освещение мерцало, словно «Дейрдре» моргала от боли, потом стабилизировалось. И наступила тишина.

Уоткинс бросился в машинное отделение. Вернулся он мрачнее тучи.

– Из всех мыслимых бед… – пробормотал он.

– Какая? – спросил капитан.

– Главная топливная магистраль. Разозлилась на нас и лопнула. – Уоткинс покачал головой. – Предположительно усталость металла. Должно быть, накапливалась много лет.

– Когда ее проверяли в последний раз?

– Ну, это герметичный узел. Предполагалось, что он переживет корабль. Абсолютно надежный, если только не…

– Если не бракованный.

– А это не моя вина! Узлы должны были пройти рентген-контроль, термообработку, флюороскопию – нельзя просто так доверять механизмам!

Наконец-то Уоткинс убедился в правоте этой инженерной аксиомы.

– Как у нас с топливом? – спросил капитан.