Какая, к черту, разница? Ну не будет там воздуха, и что? Все дружно подохнем! Главное, что мы здесь задыхаемся. И если Хартфорд не откроет глаза, мы тут скоро и спички не сможем зажечь. Живо включайте вентиляцию! Дышать невозможно!
— Вот это посадочка, Комета!
Вот это посадочка, Комета!
— Идиот, попробовал бы ты посадить эту посудину. У нее угол посадки как у кирпича.
Идиот, попробовал бы ты посадить эту посудину. У нее угол посадки как у кирпича.
— А я и говорю, что мы еще удачно приземлились.
А я и говорю, что мы еще удачно приземлились.
— Черт побери, куда надевались все остальные?
Черт побери, куда надевались все остальные?
— Попробуй по радио. Нет, погоди! Это чьи позывные?
Попробуй по радио. Нет, погоди! Это чьи позывные?
— Это «Барабу», шкипер! Корабль потерял управление. Он опустился в атмосферу. Сигнала нет.
Это «Барабу», шкипер! Корабль потерял управление. Он опустился в атмосферу. Сигнала нет.
Голоса. Мужчина приподнялся с койки навстречу голосам. Но те пропали. Полная тишина. Он почувствовал на лице легкое дуновение воздуха и сделал жадный вздох. Глоток. Еще глоток. Сознание слегка прояснилось, и он увидел, что перед пультом управления шаттла, подобно статуям, стоят члены его экипажа.
— Ты, Комета. Что это?
Старший пилот третьего шаттла обернулась в его сторону. Похоже, она не замечала, что со лба у нее капает кровь.
— «Барабу». Его больше нет. Мы едва не погибли вместе с ним.
Комета кивнула в сторону другого члена экипажа:
— Надо связаться с другими шаттлами. Эй, все, кто нас слышит! Говорит шаттл! Где вы? — Комета немного подождала, а затем повторила обращение: — Говорит шаттл номер три. Ответьте, кто слышит нас.
Мужчина потер глаза, присел на койке и посмотрел на старшего пилота: