— Профессор, вы должны мне помочь! — кинулся к нему Удалов.

— Что?! Не помогло?! — одновременно закричали ученые. — Мы же проверяли!

— Они бегают за мной! Посмотрите! — он указал пальцем на окно.

Саша вышел на балкон, глянул вниз и тихонько присвистнул.

— Лев Христофорович, там где-то десять женщин бродят, смотрят на ваш подъезд, — пояснил он, возвращаясь в комнату. — Это за вами, что ли, Корнелий Иванович. А зачем вы их привели?

— Я привел? Я привел?! — истерично засмеялся Удалов. — Это все ваша настойка! Что вы в нее намешали? Я же шага спокойно сделать не могу. Они на меня набрасываются, словно… словно я мечта женщин всей планеты! От 18 до 100!

При этих словах Минц вздрогнул, словно его ударили.

— Я понял, в чем дело, — криво улыбнулся он. — Это все Орехов.

— Который Орехов? Певец? При чем он здесь? — не понял Грубин.

— Певец, актер… — согласился Минц. — Видимо, комар успел укусить его… Кумира всех женщин всей планеты. А я сделал концентрат. Вот в результате мы имеем силу притяжения Орехова помноженную в несколько раз… — Лев Христофорович нервно захихикал.

— Ах, вам смешно? — взвился Удалов. — Что же это такое?!

— Маленький побочный эффект, — Минц, улыбаясь, сцепил на груди пальцы.

— Вам смешно, а со мной что теперь будет? Под охраной на работу ходить? Или вообще в лес уехать, подальше от цивилизации?

— Да выветрится все через пару дней, — успокоил Удалова Минц. — Еще жалеть будешь, что все прошло.

— А сейчас? — продолжал осторожничать Корнелий.

— Ну, будут за тобой женщины ухаживать, глазки строить, обнимать, целовать… Плохо, что ли? Пара дней всего, и никакого побочного эффекта, будто и не было. Да такое может быть в любом эксперименте… Саша, скажи!

— А у меня образования нет, я эксперименты не провожу, — открестился от всего Грубин.

— А камень — чей был? Если бы ты, в самом деле, не проводил эксперименты. Ан нет! Лавры великого ученого покоя не дают? А учился бы, знал бы, что философский камень — это просто выражение! Образное! Он может быть и в виде порошка. Вот твой и заработал, когда его переехал каток.

— Если бы я был настолько глуп, я бы никогда не создал вообще ничего, — возмущенно заметил Грубин.

— А я не говорил, что ты глуп! Я всегда говорил, что необходимо образование, чтобы заниматься наукой. Каждое подразделение должно заниматься одним направлением. А ты пытаешься сразу все охватить.