— И что в этом приятного? Все и так считают нас преступниками, а теперь уверятся окончательно. И потребуют вообще никогда отсюда не выпускать. Даже после совершеннолетия. Вот проведешь здесь всю жизнь, лицезрея госпожу Аалтонен и меня, я посмотрю, захочешь ты еще репортеров или нет. Хотя… можешь не волноваться, без разрешения ИнтерГпола сюда никого не пустят. А я зуб даю, они не разрешат.

Вероника дернула плечиком.

— Ну и ладно. А если в следующий раз он кого-нибудь убьет?

— Кто?

— Ну, вирус этот. Или злодей… если это злодей… Откуда я знаю, кто это все устроил! Может, тогда директриса наконец-то почешется. Не все же тебе сыщиком работать. И так уже во сне ворочаешься, бормочешь всякое, спать не даешь.

— Я?

— Ага. — Вероника закатила глаза, изображая: — «Не подходи… не подходи… я вижу… и котенка забирай… и серебряный браслет».

Ко хмыкнула, потянула подушку вниз — пора бы и лечь, в самом деле, — но вместо этого снова вскочила.

— Серебряный браслет, — медленно произнесла она в пустоту.

— Чего?

— Ну конечно… он всегда был рядом. Он же сам меня и направлял. И серебряный браслет — это он. Теперь понимаю.

— Что понимаешь? — Вероника с недоумением смотрела на подругу.

Ко повернулась к ней; побледнела почти как недавно Рада.

— Все понимаю. Вероник, в следующий раз он действительно убьет. И, кажется, я знаю кого.

Сила клубилась внутри. Он почти мог слышать гул энергии, бегущей по каналам его тела и сливающейся в тугие сгустки. Сгусток у основания позвоночника был тяжел и внушителен. Во втором, чуть выше, и третьем — в области солнечного сплетения — тоже бурлила обретенная мощь. Четвертая, пятая и шестая точки были наполнены не столь серьезно, но и они уже влились в единую систему. Он глубоко вздохнул, улыбаясь. Улыбка казалась склизким провалом в бездонный каньон его души.

Скоро. Уже скоро.

Одна забранная жизнь — и пробудится последняя, седьмая чакра. Он станет еще сильнее. С этой силой он подчинит себе остров, и никакая полиция не сможет ему помешать. А когда они очухаются и подгонят войска, ему будет, что противопоставить. Ведь все жизни острова окажутся под его контролем. И тогда станет весело. Наконец-то станет весело.

Одна забранная жизнь.

И он знает чья.