— Ну, дитятко, приступай, — скомандовала матушка Марфута, с вожделением глядя на выставленные кушанья. — Давай, не стесняйся, бери прямо ручками.

И сама с удовольствием показала пример. Кушала Управительница так вкусно, что любо-дорого было посмотреть. Скоро губы и щеки ее залоснились от жира, и она время от времени вытирала их даже не салфеткой, а целым полотенцем, выложенным Анфисой. Я старалась не отставать от хозяйки, но не имея большого опыта в поедании блинов в деревенских условиях, угнаться не могла. Но очень старалась.

Когда горка блинов значительно уменьшилась, Управительница решила, что самое время для светской беседы.

— Как тебе, милочка, наши соседушки? Как там у них дела-делишки? Главный-то у них, чистый вампир, а? — матушка Марфута хитро подмигнула.

Я улыбнулась: определение было дано в самую точку. Но ответила нейтрально:

— Смотрю еще, матушка Марфута. Изучаю. Проверка еще не закончена.

— Ну изучай, изучай… Только аккуратненько. Ты ведь девушка хорошая, доверчивая. Наговорят тебе с три короба, а ты и поверишь. Соседи-то у нас, Аленушка, уж больно странные. О-о-очень. И Куратор ихний какой-то неправильный… И помощник его такой же…

— Ну что вы, матушка Марфута! — перебила я хозяйку. — Гастон очень милый. Мне понравился.

— Ах, девонька! Поосторожнее с ним! Он соловушкой-то поет-заливается для отвода глаз. Скрывают они чего-то. Вот попробуй-ка, попроси его башню показать, поглядишь, что ответит.

— Какую башню? — заинтересовалась я.

— Есть у них такая, высоченная. До самого купола. Куратор там частенько бывает. Да все особливо по вечерам. Вот и думаю я, что он с защитой там чего крутит-вертит. Отключает ее, поди, на ночь.

Управительница пригорюнилась, примолкла на секунду и вдруг грохнула кулаком по столу так, что я подпрыгнула от неожиданности:

— А ведь не докажешь! Не пускают они к себе в мир никого из наших, а на башню — тем более!

— А вы пытались? — пробормотала я, опасливо отодвигаясь.

— Да в том-то и дело, что пытались!.. — начала она. И вдруг, прервавшись, умильным голосом обратилась к стряпухе, хлопочущей у печи: — Анфисочка, принесла бы ты гостьюшке молочка холодненького из погреба? А то она, поди, не пробовала такого.

Анфиса молча вытерла руки о фартук и вышла в сени. Матушка Марфута подождала, пока за девушкой закроется дверь, и снова обернулась ко мне.

— Ты прости, девонька, что я разбушевалась. Уж больно я переживаю. Вот и Анфисочку лишний раз расстраивать не хочу, она и так грустная все ходит. Пусть уж лучше не слышит… Так вот, о соседях-то наших. Пыталась я с ними поговорить. Пыталась… Да не пустил меня Куратор-то к себе. Делами отговорился. А Гастон, помощник ейный, он такой весь из себя — мягко стелет, да жестко спать. Вывалил ворох слов, будто тряпья бросового, да и выпроводил. А делать-то чегой-то надо… Вот и решил Ванечка — был у нас такой гарный парень, жених Анфисин — помочь мне. Проверить, что у них там творится. Пошел к Гастону, говорит: «А покажите-ка мне вашу башню». Гастон говорит: «Иди к Куратору». Ваня и к Ильмаринену пошел. А тот ему: «Не лезь не в свое дело». А Ванечка тогда: «Вы как хочете, а мы жалобу в ИнтерГалактическую полицию подадим!» Напугался тогда Куратор. «Завтрева, — говорит. — Приходи завтрева, посмотришь башню». А назавтра Ванечка — раз! — и пропал. Был человек — и нету. Исчез.