— Они боятся, — пояснил Ошан. — Никто не знает, какая сила скрыта внутри тебя. Ты и сам этого еще не знаешь.

— Но я ничего не чувствую, только голова болит по утрам, и я не могу вспомнить ни одного сна.

— Твой мозг не успел усвоить знания, полученные во время встречи с Триединым.

— Не было никакого Триединого. Был свет. Было какое-то гигантское информационное поле, охватившее всю Вселенную.

— Это и есть Триединый. Ты что же, думаешь, он похож на те картинки, которые рисуют в храмах для невежественных прихожан?

— Чего же боятся жрецы, разве я способен причинить им зло?

— В древних свитках описан случай, когда Избранный вернулся воином зла и принес неисчислимые бедствия в наш мир. Но гораздо большее бедствие возможно, если человек не знает, как управлять могуществом, полученным от бога. Любая непонятная сила вызывает страх.

— Да нет у меня никакого могущества! Я даже маятник качнуть не могу! Я пробовал!

Ошан усмехнулся.

— Эти детские упражнения тебе больше не нужны. Ты слишком спешишь. Должно пройти время. Наступит пора, и ты об этом узнаешь.

— Я могу покинуть храм?

— Ты можешь теперь делать все, что хочешь. Никто на Аниране не осмелится причинить тебе зло.

— Как руководство корпуса узнает о моей встрече с Триединым? Вы сообщали в информационные сети?

— Нет. Мы никогда этого не делаем. Настоящий избранник бога не нуждается в рекламе. Иди в мир и живи там. Вскоре ты поймешь, что у тебя нет больше необходимости в нашей защите. Но не забывай о мертвом городе. Это указание. Как только ты почувствуешь, что готов исполнить свою миссию, не теряй времени.

— Мне может понадобиться совет и помощь. Если я попрошу тебя пойти со мной, ты сможешь это сделать?

— Не сейчас. Позже, если ты призовешь меня, я исполню твою волю. Какое-то время ты должен пожить среди тех, кто ничего не знает ни о тебе, ни о твоей миссии. Я могу лишь помешать неосторожным словом. Никто не должен вмешиваться в твое становление. Пути Триединого неисповедимы для простых смертных.

Это и было его прощанием с храмом. Никого больше он не захотел видеть. Даже в глазах Верховного жреца мелькал при встрече затаенный страх. Похоже, один Ошан не изменил своего отношения к нему.

Утром следующего дня Арлан собрал свои нехитрые пожитки и покинул храм. Никто не вышел его проводить, никто не сказал прощальных слов. Сейчас он чувствовал себя еще более одиноким, Чем раньше. Возможно, Ошан прав. Возможно, внизу, среди обычных людей, он не будет испытывать постоянного отчуждения, но в глубине души он знал, что и там ничего не изменится…