– Допустим.

– Три других крупных материка, включая суперконтинент, по сути, безлюдны.

– Именно это я и имел в виду.

– Население Земли сейчас составляет одиннадцать миллиардов, с точностью в несколько сотен миллионов. Плотность населения очень высока.

– Но можно переселить их куда-нибудь. Есть варианты.

– Да, есть. Но переселение целых народов, даже на самые дружелюбные планеты, – это не выход. – Он нахмурился. – Посчитайте, Алекс. Посчитайте.

– Вы имеете в виду ресурсы, необходимые для перемещения людей?

– Конечно.

– Значит, надо использовать все, что у нас есть.

Настало время вмешаться мне.

– Кораблей не хватит, Алекс, – подсказала я. – В любом случае не хватит кораблей.

– Молодая леди права. Сейчас у Конфедерации имеется тысяча шестьдесят четыре сверхсветовых корабля со средней пассажировместимостью в двадцать восемь человек. Три корабля могут вместить больше сотни человек, но многие – не больше четырех. Собственно, если даже использовать весь флот, перевезти тридцать тысяч человек невозможно. Если предположить, что полеты туда и обратно совершаются каждую неделю – что маловероятно, – возможно, удастся перевезти один миллион пятьсот шестьдесят тысяч человек за год. Округлим до одной целой и шести десятых миллиона. Население Токсикона растет менее чем на один процент в год, что свидетельствует об определенных ограничениях. Но все равно ежегодно рождается пять миллионов детей. Итак, прирост населения Токсикона втрое больше количества людей, которых в состоянии вывезти флот. Похоже, Алекс понял, что спор проигран.

– Вы также выступаете против реконструкции личности.

– Да.

– Но ведь именно этим вы зарабатывали на жизнь почти восемь лет. И речь шла не только о преступниках.

– Сперва я в это верил. – Он замолчал, словно раздумывая, что сказать. – Алекс, некоторые мои пациенты настолько боялись окружающего мира, что просто не могли жить.

– Боялись окружающего мира? Что это значит?

– Страшились потерпеть неудачу или оказаться отвергнутыми. И считали, что, возможно, они попросту неадекватны. Некоторым могли помочь лекарства, но у других психика была слишком тонкой, а у некоторых – слишком извращенной.

– Потенциальные самоубийцы?

– Или преступники, или иные асоциальные элементы. – Боланд закрыл глаза и помолчал. – Мне хотелось обеспечить им достойную жизнь, избавить их от страхов, дать им повод уважать себя. Я хотел, чтобы они гордились собой. И я менял их. Делал их лучше.