«Стартуем в ближайшее время. „Полярис“ – конец связи».

Она была права. Конец. Именно так.

– Обратите внимание на откалиброванные приборы, – сказал Боннер. – И на свечение мониторов: оно стало мягче. Кроме того… – Похоже, он не понимал, почему нас интересует корабль.

Мэдди готовилась войти в пространство Армстронга. Соответственно, шестеро пассажиров должны были пристегнуться, – вероятно, они находились в кают-компании или в своих каютах.

– Представь, что ты пилот этого корабля. Это имело бы значение для тебя? – спросил меня Алекс, улучив момент.

– Нет. Несущественно. Главное, чтобы ремни были на месте.

– Хотите посмотреть что-нибудь еще? – спросил Боннер, следивший за мной так, будто я могла что-нибудь стащить и сбежать.

– Да, – ответил Алекс. – Нельзя ли взглянуть на нижние палубы?

– Конечно. – Он повел нас по гравитационному туннелю, потом через складские помещения. Отсек для челнока находился прямо под мостиком. Боннер открыл люк небольшого судна, и мы заглянули внутрь. Челнок был последней марки – «зебра».

– Новый, – заметила я.

– Да. Мы несколько раз заменяли его. Последний раз – в прошлом году.

– А где оригинал с «Поляриса»? – спросил Алекс.

Боннер улыбнулся:

– Выставлен в Сабатини.

Сабатини – штаб-квартира фонда.

Мы постояли возле челнока. Я поймала взгляд Алекса. Увидел ли он то, что искал?

Он сделал едва заметный жест – «нет». Либо «не нашел», либо «ничего не говори».

Мы вышли из шлюза. Возле одного из топливных баков возился одинокий техник, и Боннер направился к нему. Когда он отошел достаточно далеко, Алекс спросил, сложно ли пассажиру перехватить управление кораблем.

– Заставить искина следовать его указаниям, – уточнил он. Оказалось, все просто.