— Это ко мне не относится. Я ни во что не верю.— Ее изящные пальцы с маникюром, который можно было бы назвать идеальным, прервали свое роковое движение и замерли, как бы в задумчивости.
— Конечно, верите. Каждый человек во что-нибудь да верит. Если вы не верите в некое верховное божество, вы верите в его отсутствие. Любое убеждение базируется на некоей догме, основой которой, в свою очередь, служит вера.
— Я — деловая женщина, не философ,— заверила Мартина Лоренгау, моргнув.— У меня нет ни времени, ни желания заниматься метафизикой или теологией.
— Но у вас есть душа,— мягко сказал Пирье.
На этот раз она рассмеялась. Смех поразительно контрастировал с ее манерой речи.
— Я могла бы назвать сотни людей, которые с вами не согласятся.
— Душа — это то, что есть внутри каждого разумного существа, что не поддается количественному анализу, но живет и требует своей пищи,— руки транкса рефлекторно совершили некий сложный жест. Он знал — земная женщина не понимает и десятой доли его жестикуляции, и это сильно осложняло ему общение. Для транкса пытаться разговаривать, не жестикулируя, было все равно что подавать команды, лишенные половины слов. И все-таки он старался изо всех сил.
— Уверяю вас, я не испытываю подобного голода,— сказала она, улыбаясь.— Обо всех моих психологических потребностях хорошо заботятся.
— Значит, вы целиком и полностью оправились от шока, вызванного трагической смертью вашего мужа и дочери? — спросил Пирье.
Слегка приоткрыв рот, Лоренгау уставилась на непокорного священника жестким, немигающим взглядом.
— Как вы смеете. Как вы
Но на сей раз Пирье не был напуган.
— Тот, кто наг пред Господом, смеет все,— продолжал он безжалостно, и в то же время с состраданием.— Это случилось одиннадцать лет назад. Одно из воздушных судов вашей компании возвращалось из Хараре в Готтен. До сегодняшнего дня так никто и не знает, почему он рухнул в Замбези. Все находившиеся на борту погибли.
— Я знаю, что там произошло.— Вжавшись в кресло, Лоренгау казалась еще тоньше, чем была на самом деле. Как будто кресло готовилось проглотить ее.— Раньше я не верила во что-либо подобное. А когда это случилось…— Она подняла глаза.— Вы пробудили во мне любопытство. Сколько же надо иметь самоуверенности, чтобы предположить, будто ваш пресловутый общий знаменатель двух рас может что-то дать такому человеку, как я?
— Мы не можем с уверенностью сказать, так ли это,— не колеблясь, ответил Пирье.— Мы просто уверены, что подобной цели не достичь другими способами. Кто может предсказать, какие откровения возникнут в процессе подобного общения двух рас, столь непохожих друг на друга? Разные верования, различный стиль мышления, непохожие взгляды на мир, на вселенную, отличный подход к разрешению вопросов, испокон века не находящих ответа.