Он плюхнулся наземь, не обращая внимания на сырость травы и холод земли, и тупо уставился на инопланетянина. Чило не верил своим глазам. Жук сдох…

«Нет,— поправился он.— Поэт умер. Как же его… Десмельпер… Дрешенвер…

«Твою мать!» — выругался он. Он так и не научился выговаривать имя спутника. А теперь, наверно, и никогда не научится, поскольку владелец имени больше никогда не сможет объяснять ему тонкости транксского произношения. Чило вдруг пожалел, что невнимательно слушал рассказы инопланетянина. И еще о многом он пожалел.

Ну, очень жаль, но, в конце концов, это не его вина. Жизнь любого разумного существа зависит в том числе и от превратностей судьбы. И если жизнь транкса закончилась тут, на холодном и сыром склоне центральных Анд, это не означает, что Чило Монтойя обязан последовать за ним. Судьба ведет его дальше, сперва в Гольфито, а оттуда — на теплое местечко в Монтеррее. Его совесть чиста.

Что до жука, он, Монтойя, ничем ему не обязан. Черт побери, Дес вообще не с этой планеты! И если погиб здесь — лишь из-за собственных действий, предпринятых по доброй волей в здравом уме. В том, что все закончилось так печально, Чило не виноват, и вообще никто не виноват. Шел; не дошел; погиб в пути. Чило не раз видел, как такое бывает, только с собственными сородичами. Подумаешь. Ничего особенного.

Отчего ж у него так погано на душе?

«Не будь смешным»,— говорил он себе. Он сделал для инопланетянина все, что мог — также, как и инопланетянин для него. Им обоим не о чем жалеть и не за что извиняться. Если бы двум разумным существам пришлось предстать перед судом, оба могли бы искренне утверждать, что вели себя друг с другом по справедливости. И к тому же, если бы все вышло наоборот, и это он, Чило Монтойя, лежал сейчас в траве мертвый и неподвижный, что стал бы делать транкс? Конечно, вернулся бы к собственному народу, а его оставил гнить позабытым и позаброшенным.

Потому Чило Монтойя могспокойно отправляться дальше.

Но колебался. Остановить его было некому. Поблизости не маячили свидетели, с упреком следя за ним из глубин тропического леса. Единственное, что его удерживало, исходило откуда-то из глубины его существа, хотя откуда именно, Чило понять не мог. Это было неразумно, а Чило Монтойя определенно являлся человеком разумным. Все, что он когда-либо видел и знал, все, что привык считать самим собой, требовало взять вещи и идти своей дорогой. Опустить голову и шагать вперед, бросив ставший ненужным лагерь. Прийти в манящую Синтуйю, снять комфортабельный номер в гостинице, заказать билет на воздушное судно — и получить наконец заветную франшизу. Вся его жизнь тянулась непрерывной цепью несчастий и неудач. До сих пор.