Мин Алика тоже прервалась на мгновение, потому что такие слова не даются легко, они несут в себе громадную энергию, и энергию дает им тот, кто их произносит — если, конечно, слова настоящие, а не шелуха, какая произносится для того только, чтобы отвлечь внимание другого и вызвать у него легкое головокружение. И в молчание, наступившее после ее слов, явственно для Форамы и окружавших его вступил другой голос с той стороны, уже знакомый, резкий и пронзительный, выговоривший четко:

— Ну уж эту стерву я выпущу отсюда только в бессрочную каторгу! И вы, идиотки, пойдете вместе с нею! Допустить шпионку с той планеты в центральный пост стратегии! Нет, девки, уж это вам не пройдет безнаказанно, уж об этом я…

Видимо, Выдра успела оценить ситуацию. Нарушение действительно, если подойти к нему по всей строгости закона, было тягчайшим, и лиц, обвиненных в страшном преступлении, вряд ли станут слушать, даже если они начнут болтать что-то о ничтожных злоупотреблениях самой Выдры. Все понимают, в конце концов, что без коммерции не проживешь, а раскрытие подобного преступления сразу поставит Выдру на позицию, неприступную для мелких злопыхателей. Так поняла Выдра, и уж этот шанс отделаться от непрошеных свидетелей она решила использовать до конца.

— Мика! — крикнул Форама, когда Выдра еще не успела договорить свои угрозы до конца. — Что там, Мика? Кто там?..

Но он не получил ответа, а еще через секунду малыш доложил:

— Связь прервалась. Канал ушел. Теперь надо ждать от трех часов до трех часов пяти минут, раньше условий не будет.

— Чтоб тебе сдохнуть! — пожелал Фораме чуждый сентиментальности Амиша. — Я так и не добился никакой ясности. Ну, пусть старая корова пеняет на себя. Я сниму полную стоимость прицелов с ее конта. А там посмотрим…

И с этими словами он покинул центральный пост столь же стремительно, как и возник в нем.

— Три часа… — пробормотал Форама, вряд ли услыхавший хоть слово из всего, сказанного супер-корнетом. — Это невозможно. Я не могу три часа бездействовать, в то время как с нею происходит что-то… что-то ужасное, быть может. Нет, Хомура, не может быть, чтобы никак нельзя было попасть туда.

— В наших силах — все и ничего, — ответил Хомура, криво усмехнувшись. — Пока флот еще существует, он находится в полном подчинении Полководца. Но по известной тебе причине малыш пока не может — или не хочет — переместить ни одной боевой единицы. И мы возвращаемся туда, откуда вышли, мар Форама.

— Да, — спохватился Форама, — я и забыл. Полководец, информация… война. Да, война. И Перезаконие тяжелых. Но она там одна, без защиты, маленькая, хрупкая женщина… Малыш! Неужели ты не захочешь помочь мне?