— У тебя есть время до вечера. Я останусь с тобой, на случай если ты совсем рехнешься и захочешь сделать репортаж о собственной гибели.

— Ты просто куколка. — Да, они преданные, преданные, как собаки. Серримиссани не поняла намека, да и не очень-то хотела. Она наблюдала, как челнок заполняется юссисси. Эдди последовал ее примеру.

— Корабль тонет.

— Он полетит, — возразила Серримиссани.

— Я хотел сказать… ладно, не обращай внимания. Крысы бегут с тонущего корабля — считается, что они первыми узнают о грозящей опасности. — Эдди начал говорить бессвязно, это всегда с ним случалось, когда его переполняли эмоции. — Нет, не важно.

— А кто такие крысы? — спросила она. Эдди задумался.

— Это такая разновидность людей, — ответил он.

В мозгу смешались обрывки разговоров, какие-то картины, страхи, профессиональный ажиотаж, боль потери, смятение. Но он помнил о том, что прежде всего является репортером, и это знание послужило ему якорем. Эдди немного успокоился. Если не удастся договориться с Юалом, он попросит матриархов Ф'нара прорваться на линию ТМСИ. Ему нужно отослать на Землю репортаж — это самое малое, что он может сделать для Шан Франкленд.

Однажды он допустил ошибку — решил, что у нее, как у всякого нормального человека, есть своя цена. Он был не прав. Хорошо, что ему выпала возможность сказать ей об этом.

Каждому нужны герои. У него есть свой герой — недосягаемый и безупречный. Отныне и навсегда.

Арас вдруг понял, что сидит на коленях, на полу, прижав руки к груди и уткнувшись лицом в колени. Сколько времени он провел в этой позе, он не знал.

Слишком больно шевелиться. Еще больнее — думать.

— «Актеон» уничтожен, — мягко сказала Невиан. — Я проследила за этим.

Он знал, что его привезли обратно на Вес'едж. Он слышал Невиан. Горло невыносимо сжималось. Он забыл о Джоше, забыл о безери, забыл о том, что, простояв несколько столетий на страже Безер'еджа, так и не смог его уберечь.

Они отобрали у него исан. Шан мертва. Арас, скованный страданием, не мог двигаться.

Он попробовал сосредоточиться на боли. Он научился этому, будучи в плену у исенджи, когда страстно желал, но не мог умереть, и каждая секунда длилась дольше вечности. Он заметил тогда, что, если сконцентрироваться только на боли, быть «здесь и сейчас», черная пустота перед ним меркнет.

— А он нас слышит? — прозвучал вопрос Местин.

— Думаю, да. Оставь нас одних. Я побуду с ним немного.

Арас попытался не думать о Шан — и не смог. Она поглотила его. Он думал об Аскиниас. Он не видел и не касался ее много сотен лет. Настало время, когда он не смог вспомнить ее лица и запаха. А теперь она снова стояла у него перед глазами, как живая. Но он не хотел ее, он хотел увидеть Шан, прикоснуться к Шан.