— Вам остаётся капитулировать, советник, — не удержался от небольшой язвы Кратов.

Тоссфенх изобразил кривую ухмылку.

— Я обдумаю ваше предложение. Но предоставим же вашей четвероногой троице перебираться через Огненные Мосты и займёмся Пурпурной Леди.

— Подождите, — забеспокоился Кратов. — Какие ещё Огненные Мосты?!

— А, простите, — сказал Шойкхасс. — Я только что пустил в дело свой трикстер. Разве вы не заметили это по записи транспозиции?

Кратов выругал себя за ротозейство и обратился к таблице последних ходов. Действительно, трикстер только вступил в игру и, как водится, всё и всем испортил. Перекрыл боевым тварям Кратова торную дорогу к лагерям противника. Но и самому Шойкхассу навечно отрезал доступ к живительной влаге Водопадов Ободрения. И коль скоро советник решил отказаться от дармового восстановления тактико-технических качеств своих фигур, это могло означать лишь то, что у него созрел план скорого и победного завершения партии.

— Надеюсь, ваша амазонка не страдает суицидальным комплексом? — с плохо скрываемой иронией осведомился Шойкхасс.

— Отнюдь, — проворчал Кратов. — Это вполне здравомыслящая и рассудительная особа.

— А значит, при серьёзной угрозе её чести и достоинству она непременно ретируется. Или же у вас в резерве есть ещё какая-то… чуть не сорвалось с языка «гадость»!.. нетривиальная комбинация.

Ничего подобного у Кратова не было. В камерном анализе партии они с Моргенштерном, уж и не чая одержать верх, уповали на строенную мощь вырвавшихся на волю зверей, которая могла повергнуть порядки Шойкхасса в хаос и на какое-то время отвлечь его от стремительного бега напролом к желанному трофею. Теперь-то уж не оставалось никаких сил на земле и на воде, способных задержать его.

Кроме единственного трикстера, который ещё не обрушил на игровое поле весь свой разрушительный порыв.

— Вижу и чувствую, — продолжал резвиться тоссфенх. — Зуд в ваших ладонях невольно передаётся и мне. Но наберитесь смирения и оцените всё изящество, с которым я стану омрачать вам доброе расположение духа на протяжении всего вечера.

— Сейчас утро, — буркнул Кратов.

— Перефразируя вашу старинную пословицу — что человеку утро, тоссфенху — вечер…

Жизнерадостно потирая руки — их число, казалось, возросло ещё вдвое! — Шойкхасс кружил по залу. Словно выбирал, с какого конца приступить к нарезанию именинного торта. Кратов, тихонько вздыхая, тащился за ним на небольшом расстоянии. Ему нужно было продержаться, оказывая отчаянное и по возможности эффективное сопротивление, ещё не меньше двух часов. Ничто не свидетельствовало в пользу того, что ему это удастся.