— Вот здесь я нашёл вас, — проговорил Ткач. — Эта синяя точка — ваш корабль. Так выглядели окрестности шарового скопления Восемью-Восемь двадцать лет назад… Так они выглядят сейчас.

В самом центре тьмы возник медленно вращающийся клубок пылающих солнц в лохматых коронах, внутри которого едва угадывались тускло подсвеченные камушки планет. С аккуратной, геометрически выверенной схемой, виденной чуть раньше, это не имело ничего общего.

— Погляди, братик, — сказал астрарх. — Все эти слабые сигналы исходят от бесчисленных космических тел, что несутся по своим орбитам мимо скопления, в сторону скопления или разлетаются прочь от него.

— Я не вижу никаких сигналов, — сконфуженно промолвил Кратов.

— Прости, — если в эмоциях Ткача и прослеживалась ирония, то очень слабая. — Я должен был знать, что твои глаза не приспособлены к восприятию полного спектра оптического излучения…

Картина изменилась. Черноту звёздного неба прочертили нити волосяной толщины, по которым ползли слабо различимые точки. На окраинах шарового скопления их было особенно много, по мере же удаления от звёздного клубка число нитей сходило на нет.

— Метеоритные потоки, блуждающие планеты и просто обломки камней, — снисходительно пояснил астрарх. — Осколки взорвавшихся космических кораблей и сами корабли. Среди них есть и обитаемые, на входе в экзометрию и на выходе из неё, и давно брошенные, вроде вашего. Их здесь, за тысячи лет галактической экспансии, миллиарды. Когда-нибудь можно будет заняться коллекционированием этой разновидности бесполезного хлама… Как же я найду тот, что нужен тебе, братик?

Вытянутый палец устремился к живой карте.

— Попробуем угадать? — спросил Ткач.

Одна из точек стремительно надвинулась, занимая собой всё пространство между раздвинутых рук астрарха… Беспорядочно крутящийся, лишённый формы, ноздреватый обломок пыльно-бурого цвета.

— Ещё?

Почти правильных очертаний пепельно-серый шар со вмятинами застарелых кратеров и змеящимися чёрными разломами, очень напоминающий собой рассохшуюся от ветхости Луну.

Палец потянулся в другой угол карты. Похоже, игра в звёздную орлянку забавляла астрарха.

— Достаточно, — выдавил Кратов упавшим голосом. — Я напрасно отнял ваше время, Ткач.

— Отчего же? — сочленения астрархова тела смешливо лязгнули. — Всякое космическое тело подчиняется простым законам небесной механики. Оно имеет начальные координаты, собственную массу и скорость. На него воздействуют гравитационные поля других тел. Почти все параметры уравнения известны. Двадцать лет пустой, неуправляемый корабль летел по воле этого уравнения, как самый тупой из метеоритов. Он мог угодить в область пространственных возмущений, вызванных перемещениями больших масс и потоков энергии при строительстве шарового скопления, и рассыпаться в атомный прах. Он мог очутиться в поле притяжения какой-нибудь из свежеиспечённых звёздных систем и сгореть в недрах светила. С ним могло произойти что угодно.