Все кто был рядом с Кроберг, посмотрели на нее. Она промолчала. Ее взгляд, не отрываясь, следил за изображением глаз. Но зрачки были плохо видны.

- Профессор, вы видите там? – вдруг спросил вирусолог. На одном из экранов появились первые результаты анализа крови.

Кроберг посмотрела в монитор.

- Гриппон начал разрушать монии, и они гибнут, - пояснил вирусолог.

- Что?! – поразилась Кроберг. Впрочем, округлые глаза были не только у нее. - Перепроверьте! – Приказала она.

Но через две минуты результаты подтвердились. Еще через десять минут, во взятой на анализ крови не осталось живых моний.

- Проверьте ее еще раз, - настояла Кроберг.

- Анализы показали, что моний в образце крови нет. Через две минуты мы возьмем новый образец.

- Выполняйте! – прикрикнула Кроберг. Она ударила кулаком по столу, напугав рядом сидящего врача.

Вирусологи подчинились. Они взяли из пробирки с первым отбором крови пробу и разместили под микроскопом. Через минуту врач подтвердил прежний приговор – все монии погибли.

- А вирус? – вдруг спросила она.

Вирусолог бросил удивленный взгляд в камеру. Но Кроберг не стала уточнять. Врач нажал несколько кнопок – на мониторе появились обновленные данные.

- Мертв, - погружаясь в раздумья, констатировал он.

Врачи за спиной Кроберг бурно обсуждали. Кроберг разговаривала с коллегами, сидящими в креслах.

- Вы специально модифицировали этот штамм для поражения моний? – спросила Кроберг, нажав кнопку связи.

- Нет, профессор. Разве такое возможно? – оправдывался вирусолог. – У монии крайне стойкий защитный механизм и, чтобы его взломать, нужно взломать их нуклеиновые цепочки. Сами что думаете, профессор?

- А вы?

- Может новый штамм питается мониями? Только ими? Съедает их всех и без пищи умирает, - предполагал вирусолог, когда его прервали пищания приборов.

Кроберг переключила мониторы. Уровень лейкоцитов снизился до критического. Количество гемоглобина увеличилось, а АТ-цитов резко падало вниз.

- Иммунитет не справляется, но непонятно, причем тут гемоглобин? – не понимал вирусолог.