- Свободна, - приказным тоном произнес Таш,  продолжая смотреть Сате прямо в глаза.

Она попятилась назад, ругая себя за любопытство. Развернувшись, Сата спрыгнула с крыльца. Таш закрыл дверь. Он посмотрел на кровать Кира: пустая и не застеленная со вчерашнего дня. Часы на стене показывали начало седьмого часа. В мыслях Таш выругался на неугомонную Сату, разбудившую его из-за пустяка. Сон был прерван, и запрыгнуть в последний его вагон уже было нельзя. Таш прошел на кухню. Сев за стол, он начал перебирать рисунки. Но в голове его были мысли об обгоревшем соседе. «Почему его не возвращают?», - староста смотрел на дальнюю кровать. Вопросы без ответов его нервировали. От напряжения он тряс ногой и бессмысленно перебирал рисунки. Их тусклые в утреннем мраке краски лишь распаляли недовольство старосты. Он смотрел на них и ругал Каро за его скрытность. За то, что он даже ему ничего толком не рассказал про план побега. Знания Таша находились в пределах изгороди, но до настоящей свободы было очень далеко. Им предстояло пройти еще две буферные зоны, значившимися красными – усиленно охраняемыми. Каро знал, как справиться с камерами слежения на деревьях и обойти патрули в лесу, но не поделился этой информацией с Ташем. Блуждающий по комнате взгляд вновь упал на пустую кровать Кира. Таш поморщился от еще одной непонятной тайны. Только в ней он не хотел разбираться. Она была той занозой, которую долго не рассматривают, а просто удаляют. Сейчас Таш даже радовался тому, что погорельца не было. Кира увезли, и его обгорелая физиономия не мелькает перед ним. Можно было расслабиться и спокойно думать о том, как там Каро. Но тревожные мысли привели размышления старосты к Тане. Ее ведь тоже забрали вместе с Киром. И это не совпадение. Санитары были крайне небрежны. Обычно с детьми они ведут себя более или менее учтиво. Что же произошло сейчас? Таш подошел к окну и нырнул взглядом в сине-молочную дымку, перекатывающуюся мимо дома.

Староста вспоминал историю болезни Тани. Чем она могла так сильно заинтересовать лабораторных крыс? Таш стукнул кулаком по подоконнику. Он вспомнил, что Таня была одной из тех, кто обладал редким составом крови. АТ-циты в ее составе обладили редким для них свойством адаптивности к условиям, что предполагало возможность переливания любому из живущих в Деревне. Таш вспомнил, сколько раз у нее брали плазму. Таких как она называют красными детьми: их организм крепок и молод и выработка АТ-плазмы крайне быстрая, а по составу считается самой сбалансированной по микроэлементам. Для красных детей это одновременно и спасение и проклятие. С одной стороны, их пичкали гораздо меньшими дозами лекарств и меньше проводили опытов, чтобы как можно дольше сохранить баланс АТ-плазмы. С другой стороны, это делало их частыми гостями в лаборатории, где не редко у них отбирали до половины всей крови, а потом отвозили в дома, где они восстанавливались. Живые кровоносящие плоды. Как и любое культивируемое растение, им полагался особый уход. И этот уход был их проклятием. В домах, где жили красные дети, было особенно холодно. В них устанавливали дополнительную систему охлаждения. Так как АТ-плазма быстрее вырабатывается в холоде. Питались они исключительно клетчаткой и ничего более. Два раза в месяц всем красным детям делались уколы феромона норадренола – гормон агрессии, выведенный в лаборатории из норадреналина. Невероятно болевой укол, приводил к тому, что организм начинал выделять клетки т-грессоры, которые начинали поедать все вокруг. Это делалось из того расчета, чтобы АТ-плазма обновлялась с удвоенными темпами, чтобы справится с возникшим иммунным дисбалансом. После процедур детей возвращали по домам, где последствия иммунной атаки они переживали вместе с опекунами. Не всем детям повезло быть в Деревне с родителями, но Каро приложил большие усилия для того, чтобы Кроберг позволила желающим взять под крыло обездоленных детей.