Взгляд Кнута застыл. Охранники замерли. Кирилл, находясь в тисках охраны, пустился в самые тяжкие.

- Нам поручили выяснить в чем заключается родство гриппона и… «белой язвы». Я нашел способ получить вакцину от «белой язвы».

Кнут приказал охранникам отпустить Кирилла. Кирилл сел на свое место.

- Причем здесь Екатерина Валерьевна? – в словах слышался какой-то звериный рык.

- Она болеет… «белой язвой».

Кнут не мог понять к чему клонит Кирилл. Что больше в его словах: лжи ли он или говорит правду. Со студенчества Кнут хорошо знал семейство Семиовских. К Екатерине Валерьевне он всегда относился с почти сыновьим трепетом, так как у него самого не было родителей. Однажды, когда она увидела его у подъезда с затравленным взглядом – пригласила его отужинать. Кнут не забывал тех, кто просто так делал ему добро. Для него мать Кирилла была образцом добродетели, и где-то в глубине он завидовал своему студенческому другу. После того ужина Кнут стал частым гостем в их доме. Он подолгу разговаривал с Екатериной, с жадностью слушал ее голос. Но когда наступил закат дружбы с Кириллом, разорвалась связь и с его семьей. Но в Кнуте все еще были живы те теплые воспоминания.

- Как она заразилась? – сухо спросил Кнут.

- Она носитель. Всегда им была.

- Она не говорила об этом, - Кнут вспоминал их долгие разговоры по душам.

Екатерина Валерьевна очень часто рассказывала о своем муже, который умер еще до рождения Кирилла от гриппона. Кнуту казалось, что ближе, чем она у него никого нет. Она рассказывала о своей жизни и о том, как познакомилась с мужем и даже боялась рожать второго ребенка, так как врачи опасались, что гриппон мог передаться в спящем состоянии ребенку от отца.

- О таком ведь не говорят, - Кирилл пожал плечами и потянулся за бокалом. – ВиНИ позволил нам держать ее под домашним присмотром, почти не подпуская врачей. Но ты сам понимаешь, что так долго продолжаться не может. «Язва» стала проявляться только сейчас. А ей скоро предстоит плановое обследование. И тогда ее отправят в резервацию.

Кнут внимательно слушал своего заклятого друга. Память о его матери – единственным якорем держало Кирилла от провала переговоров. Кнут распускал невидимые сети мыслей, раздувая и концентрируя их узлами – он думал, поглощая сидящего напротив Кирилла.

- Я… изобрел лекарство от «белой язвы», - Кирилл пытался быть победителем, говоря об этом. – Вернее я добился создания симбиота из вирусов, от которых никак не могу добиться нужной мне мутации. Монии слишком своенравные создания и не поддаются мутации. Поэтому мне нужна «саламандра». Она способна стать хорошим катализатором.