Я, признаться, закрыл глаза руками. Катастрофа казалась неминуемой. И вдруг все облегченно вздохнули, зашевелились. Я глянул на экран. В передней части ракеты как будто выросли усы — пышные, длинные. Они начали торможение! Потом ракета скрылась.

Я посмотрел на Ивана Ивановича. Он положил мне на плечо руку, спокойно и бодро сказал:

— Молодцы! Торможение провели правильно.

— Где же ракета? — воскликнул кто-то.

— Сейчас увидите…

Прошло несколько минут напряженного ожидания.

И вот в правой стороне экрана появилась серая сигара корабля. Ракета делала круговой облет Луны.

У меня в душе были и радость, и недовольство. Хотелось сказать Денисову: «Первенство за ними! Нам придется только повторить чужие подвиги. Эх, Иван Иванович!..»

Не знаю, каким образом, но он угадал мои мысли. Подойдя ко мне, крепко сжал плечо, тихо сказал:

— Не огорчайся, парень, выигрывает тот, кто умеет ждать!

Изображение ракеты на какое-то время отодвинулось за рамку, исчезло. Минута — и на экране, заняв всю его площадь, появилось лицо человека с довольной, гордой улыбкой. Черный, с иголочки смокинг, ярко-синий галстук в крупные горошины. Нетрудно было догадаться: это Поль Арноль. Сделав жест, достойный театрального героя, он заговорил:

— Мистер президент! Леди и джентльмены Штатов и всего мира! Слушайте и смотрите на нас! Мечта человечества осуществлена. Мы приблизились к Луне, она под нами. Хэлло, друзья! Полет прошел отлично. Самочувствие у нас самое наилучшее. Элси, я верю и надеюсь: ты видишь меня. Мне не достает твоей руки, твоих глаз и губ. Готовься к встрече на Земле. Мы выполним задание Штатов.

Пусть знает весь мир — с этой минуты наша страна увеличивается на один штат. Губернатором его по приказу президента назначен я. Слушайте и смотрите все, все! Первая передача с борта «Анаконды» оканчивается. Экипаж ракеты готовится к насадке. Мы развернем полотнище флага Штатов в кратере Коперника. Да здравствует новый штат! Слушайте и смотрите наши следующие передачи…

Хотя Арноль говорил по-английски, все присутствующие в этом зале понимали его. Олег посмотрел на Рендола. Этот всегда спокойный человек сегодня нервничал. Мускулистое продолговатое лицо было напряжено, глаза сузились. Морщины на высоком лбу как будто стали глубже.

Я понял его настроение. Он никогда не мог терпеть самодовольных болтунов — и вдруг такая речь Арноля! Если бы этот иностранный пустомеля был близко, я уверен, что Рендол, не сдержавшись, грянул бы своим зычным басом:

— Хватит! Слезай!

Иван Иванович Денисов стоял в стороне, наблюдал за всеми и улыбался. О чем он думал? Трудно сказать. На лице его можно было заметить пренебрежение к зазнавшемуся иностранному «колумбу», но, мне кажется, он все же немного жалел Поля Арноля. Неужели угадывал его незавидную дальнейшую судьбу? Или верил, что советская экспедиция будет горда не такими мелочными подвигами?