В боковых секциях трюма транспорта отлично разместились два стандартных торпедных барабана на четыре трубы каждый. А раз уж корабль всё равно должен был погибнуть, следовало усилить поражающие факторы его взрыва. Базили предложил разместить вдоль продольной оси корабля ёмкости с энергоносителем, а в остальное пространство уложить бочки с петролом – низкооктановой бензиноподобной жидкостью, используемой во всевозможных зажигательных смесях. В атмосфере типа I, то есть, похожей на земную, петрол охотно горел и взрывался, и можно было рассчитывать, что всё, не уничтоженное взрывами торпед, будет качественно дожжено содержимым трюмов транспорта, на этот единственный, последний рейс получившего название «Мёртвый кондор».

Погрузка была в самом разгаре, когда, как гром среди ясного неба, пришло сообщение: с шахты сбежал Диман. Каким-то образом ему удалось завладеть оружием местного вохра, перебить экипаж рудовоза и угнать корабль.

– И вот что он оставил на стене, – произнёс за кадром голос дежурного офицера центральной базы. На голографическом кадре у стены шахтной выработки лежал ещё один труп в дополнение к тем, что нам уже показывали. Очевидно, это был первый, тот самый неосторожный бедняга-охранник, чьё оружие забрал беглец. У него было перерезано горло, и это его кровью Диман написал по-русски на каменной стене:

С ТОБОЙ

БУДЕТ ТО ЖЕ

– Надо было перед отправкой на шахты показать его психиатру, – покачала головой Рийо.

– У вас тоже принято освобождать психопатов от ответственности и лечить? – поинтересовался я.

– По-разному. Не очень опасных – да. А убийц, садистов и сексуальных маньяков по приговору суда усыпляют, как больных животных.

– Эх, у нас бы так! – вздохнул я. – А то потом выходят эти якобы вылеченные, и опять за своё.

– Ну, этот долго на свободе не пробегает, – сказала Падме. – «Агентам Оссуса» я ориентировку скинула, в СТИ тоже, твилекам сообщила. Он думает, это он будет тебя искать и преследовать, а на самом деле первыми найдём его мы.

– И уж тогда пусть пеняет на себя, – хмуро добавила Осока.

Прошло ещё двое суток. Наконец на незаметный почтовый ящик в Голонете пришло сообщение: «Улетаю в командировку на две недели, со всеми вопросами обращайтесь к заместителю». Это означало, что главный разработчик метода вживления имплантов пилотам истребителей доктор Ченс Иолдови находится на фабрике, боевых кораблей в системе нет, и на операцию у нас десять суток. Через три часа сцепка из «Кондора» и «Амидалы» ушла в гиперпространство. Повторив точно те же манёвры, что и в прошлый раз, мы приблизились к планете. Выслушали доклад электронного соглядатая о том, что на орбите и поверхности всё спокойно, новых объектов не появилось, и, погасив орбитальную скорость, нырнули в атмосферу. Оставалось подкрасться к цели на дозвуковой скорости и нанести удар. Получался забавный парадокс: для того, чтобы пролететь в космосе порядка трёхсот миллионов километров, нам потребовалось двенадцать часов. И на час больше – на пятнадцать тысяч километров в атмосфере.