— Ну, по крайней мере, сейчас у нас только одна задача. — Богат встал. — Выбраться из этих проклятых холмов и увидеть вентури. Мы справимся с ними, сэр.

— Постараемся этого избежать. Они могут встретить нас с открытыми руками, если корбан говорил правду, и ллоры обратились против них. Их территория слишком сложна для мехов. Этот Поулт построен на острове у побережья — голая скала, выступающая из моря. У них свои способы добираться до берега — Хорошее место для нас, если они нас впустят. Там можно удержаться.

— Этого нам и нужно добиться, Богат. Если мы покажем им, что у нас общий враг, то, может, сумеем и воевать вместе. Пошли, как обычно, разведчиков в горы.

— Есть, сэр.

На рассвете снова в путь. Снег вдоль тропы лежал полосами, полосы становились все шире, покрывая тропу. Людям приходилось пробивать в сугробах дорогу для гуенов. Животные гибли: дикие, недавно пойманные, они были недостаточно крепки, чтобы вынести такие условия. Вторая телега стала жертвой несчастного случая, и с ней — один из медиков, который не успел отскочить и упал в пропасть.

— Тревога! — военный свисток передал это сообщение, и солдаты немеющими пальцами взводили курки, доставали ножи. Но на сей раз им пришлось иметь дело не с косами, в с бегущими ллорами, отчаянно пытавшимися пробиться к равнинам и безопасности. Из–за отчаяния они безрассудно бросились вперед, пытаясь пробиться сквозь орду.

Схватка была короткой, арьергарду орды не пришлось произвести и выстрела. Но она оказалась кровопролитной. Ллоры сражались отчаянно.

Земляне, истощенные борьбой со снегом, на высотах за ночь зализали раны. Они, больные от усталости, разбили лагерь на краю поля битвы. Нанесенный ветром снег укрыл павших, и солдатам приходилось все время следить, чтобы раненые не замерзли насмерть.

— Грабительский отряд, отогнанный от дома… — ветер срывал слова с губ Мика. — Может, и мы идем прямо в пекло, приготовленное для других. Надеюсь, вентури не подумают, что мы заодно с теми.

Рей растирал щеку снегом.

— В следующий раз, когда меня будут предупреждать о трудностях назначения, я прислушаюсь, — он чихнул, а потом закашлялся так, что все его тело затряслось. — Ну, каким раем были казармы! И зачем я только покинул Секундус?

Кана растирал руки. Секундус казался далеким и давно прошедшим. Неужели он ел когда–то в комнате, где пламенные птицы пели на стенах? Или то был сон, а этот кошмар — жестокая реальность?

— Мы будем пробиваться сквозь это, — Мик пнул снег, — пока он не станет таким глубоким, что погребет нас. На следующий год нас найдут в прекрасной сохранности и выставят как произведение туземного искусства…