— А еще череп с Орсуиса, — сказала Майлин. — И даже ваш народ, высочайший, не видел такого прежде.

— Да, многие из нас в молодости делали попытки раскусить этот крепкий орешек. — Зорор кивнул. — Этот череп, судя по его виду, принадлежал древнему космонавту, происходящему со Старой Терры — однако он сработан из цельного куска крис–кристалла, а специалисты утверждают, что сегодня невозможно изготовить такое никакими известными методами. И все–таки он существует, и совершенно ясно, что он был своего рода средством связи. Нам предстоит разобраться еще со многими головоломками.

Фарри кивнул и потер ожог на запястье. Находясь в штаб–квартире закатанина, он имел дело со многими необычными вещами. Его до глубины души потрясли легенды Зорора о крылатом народе, Маленьких Людях, которые, предположительно, были известны терранам, не только на их планете, но и среди звезд.

Полет был как минимум утомителен — особенно когда корабль шел в соответствии с программой на пленке к цели их назначения. Тем не менее закатанин не давал им скучать, чтобы они к концу полета не впали в уныние. В течение многих часов Фарри вместе с остальными выслушивали от Зорора бесчисленные истории о находках и таинственных планетах, погибших от какой–нибудь войны или катастрофы, о мирах, где все еще сражались древним оружием и на всякого, кто совершал посадку, нападали. Сначала Фарри испытывал жгучий интерес к этим рассказам. В мире его детства, зловонном Приграничье, не было ничего, что возбуждало бы воображение или развивало бы его разум — и эти рассказы действовали опьяняюще.

Но когда Фарри возвращался в свой отсек и видел Тоггора, занявшего его койку, которую сам он не мог использовать из–за крыльев, он тер свое запястье, пока его кожа не раздражалась. Ему хотелось заполучить другие шелковые повязки из лавки торговца, и он старался до боли в мозгу отыскать верный ответ, однако так ничего и не добился.

Он снова и снова вздрагивал, и ему казалось, что ответом служили вспышки боли, такой острой и быстрой, словно он столкнулся с лазерным лучом. Всякий раз, когда он занимался этим, у него оставались головокружение и боль..

Фарри присел у края койки, прислонившись спиной к двери отсека, когда боль стала настолько нестерпимой и истощающей, что его зашатало из стороны в сторону. Тоггор застучал коготком, от чего стало ясно, что он уловил сильнейшую боль, исходящую от Фарри. И не он один — Фарри услышал голос, донесшийся от двери в каюту:

— Фарри! Не надо. Это… это смерть!

Он обхватил грудь руками, словно пытаясь поддержать себя против страха, который стал невыносимым. Но ему удалось лишь чуточку отодвинуть этот страх, пытаясь добраться до того или чего, что находилось сзади. Его щеки повлажнели от пота, выступившего на лбу и стекающего вниз.