— А в перспективе?
— В перспективе? Единственное настоящее лекарство — вернуть их на Лалонд, к родителям.
— Боюсь, с этим придется подождать. Но вы прекрасно с ними поработали.
— Спасибо, — пробормотал врач.
— Вы нуждаетесь в чем-то? — поинтересовалась Иона. Доктор Гиддингс скорчил гримасу.
— С медицинской точки зрения все они здоровы, кроме Фрейи и Шоны, а этим двоим прекрасно помогают медпакеты. Через неделю они будут в порядке. Так что больше всего им сейчас нужны крепкие, любящие семьи. Если бы вы обратились к возможным приемным родителям, думаю, у нас хватило бы добровольцев.
— Я попрошу Транквиллити объявить об этом и присмотрю, чтобы новостные каналы не забыли.
Доктор Гиддингс с облегчением улыбнулся:
— Спасибо. Вы очень добры. Мы беспокоились, что не найдется желающих, но если вы попросите лично…
— Все что могу, — отшутилась Саддана. — Вы не против, если я пройдусь по отделению?
— Ничуть. — Он не то поклонился, не то споткнулся.
Иона двинулась по проходу, осторожно обойдя восторженную трехлетнюю девчушку, танцевавшую в обнимку с толстой мультяшной жабой в желтом сюртуке.
Из проходов между кроватями вылетали в проход игрушки. По стенам и даже на мебели гроздьями липли голоморфные наклейки, раз за разом прокручивавшие один и тот же мультик, и казалось, что полип гнется под радужными дифракционными узорами. Любимчиком детворы был, похоже, синий чертик, ковырявшийся в носу, чтобы потом забрасывать прохожих гнойно-желтыми соплями. Никаких медицинских приборов на виду не оставалось — все было встроено в стены и прикроватные тумбочки.
Дальний конец прохода упирался в столовую, где за длинным столом собирались за едой все пациенты отделения. В стену ее были врезаны два больших овальных окна, из которых открывался вид на наружную сторону обиталища. Сейчас Транквиллити проходил над ночной стороной Мирчуско, но кольца сияли, точно покрывшиеся изморозью стеклянные арки, и ровным аквамариновым блеском сиял безупречный берилловый диск Фальсии. Продолжали свой вечный танец вокруг обиталища звезды.
Перед окном устроилась в горе подушек девочка, внимательно глядя на открывавшиеся ей астрономические чудеса. Если верить местной памяти нейронных слоев, она сидела так уже не один час — ритуал, повторявшийся ежедневно с того момента, как прибыла «Леди Мак».
Иона присела на корточки рядом. Девчонке было лет двенадцать. Коротко остриженные волосы были настолько светлыми, что казались седыми.
— Как ее зовут? — спросила Иона.
— Как ее зовут?— Джей Хилтон. Она в группе старшая и верховодит остальными. Говоря о хандре, доктор Гиддингс имел в виду ее.