Желая избежать ненужных осложнений, он скрыл себя в мире духов. Тогда и заметил, как много призраков слоняется по вокзалу и по подземной части арколога. Сотни мрачных привидений ходили рядом с пассажирами, которые ни о чем таком и не подозревали. Все это были унылые, бесцветные личности, всматривающиеся в лица встречных. Их собственные лица выражали такое отчаяние, словно все они разыскивали давно пропавшего ребенка. На Квинна, шедшего по главному вестибюлю, они смотрели в полном недоумении. Он же их игнорировал: что с них взять, бесполезные создания, не способные ни помочь, ни помешать ему в его крестовом походе. Они для него были полными покойниками.

Удар настиг его, когда он был в двадцати метрах от эскалатора, поднимавшего на платформу пятьдесят два. Дело было не в силе удара: ему приходилось выдерживать куда более сильные удары по милости Беннет. Все дело в неожиданности. Он закричал, когда боль, поразив его мозг, разлилась по телу. Мысли плененного Эдмунда Ригби закорчились в агонии.

Квинн запаниковал, напуганный неизвестностью. До сих пор он считал себя всемогущим. Теперь же его непонятным способом атаковала неизвестная колдовская сила. Души в потусторонье кричали от ужаса. Призраки вопили и складывали молитвенно руки. Он хотел, но не смог использовать энергистическую силу, так как мысли его превратились в хаос.

Бад Джонсон не мог взять в толк, откуда взялся этот тип. Бад спешил к эскалатору, чтобы ехать в Сан-Антонио, и тут, откуда ни возьмись, какой-то человек в мрачном черном одеянии, на четвереньках, у него под ногами. Ему это показалось невероятным. Все, кто вырос на Земле и жил в аркологах, совершенно инстинктивно передвигались в толпе, ни на кого не натыкаясь. И всегда чувствовали, где находятся люди по отношению к ним. Так что никто не мог появиться внезапно.

Тело Бада по инерции двигалось вперед, а ноги запутались, и он полетел через мужчину, приложившись со всего маху к холодному мраморному полу. Раздался отвратительный хруст в запястье, горячая боль разлилась во всей руке. А его нейросеть не сделала ничего. Ничего! У него невольно вырвался стон, на глаза навернулись слезы. Должно быть, эти слезы и вызвали у него странное видение: на него с любопытством смотрели то ли двое, то ли трое людей, бледных и расстроенных, в чрезвычайно странных шляпах. Проморгался — и люди пропали. Взялся за пострадавшее запястье.

— Боже мой! Ну и боль, — никто не проявлял к нему сочувствия.

— Эй, моя нейросеть отказала. Кто-нибудь, вызовите мне врача. Похоже, я сломал запястье.