Они впервые увидели армию своими глазами. По дороге двигался конвой из двадцати джипов. Всякий раз, когда остров под углебетонной поверхностью погружался в грязь, они слегка притормаживали, осторожно проверяли дорогу. Грязь не должна была быть выше колес. За джипами следовала фаланга сержантов, огромные темные фигуры двигались вперед довольно быстро, тем удивительнее, что никто из них не шел по дороге. По одну сторону от углебетонной полосы строй их протянулся почти до центральной грязевой реки, по другую — до одного из склонов долины Катмос. За авангардом, отставая от него на несколько миль, поворачивал в долину второй транспортный поток.

— Ну и ну! — простонал Франклин. — С такой скоростью нам не пройти. Да еще по такой-то грязи.

Макфи посмотрел назад.

— Я их здесь пока не вижу.

— Не беспокойся, будут, — сказала Рена. — Они и на другой стороне реки, посмотри. И шеренга сплошная, без промежутков. Они облепят нас, как лошадиное дерьмо.

— Если останемся здесь, они возьмут нас до рассвета.

— А если пойдем вниз, опередим их, — сказала Стефани. — Но нам придется идти через город. И у меня плохое предчувствие. Одержимые знают, что сержанты идут на них, и все же остаются на месте. И их там очень много.

— Они собираются оказать сопротивление, — сказал Мойо.

Стефани оглянулась на зловещую шеренгу, двигавшуюся в их сторону.

— Они проиграют, — сказала она мрачно. — Ничто не может противостоять этому.

— У нас не осталось еды, — сказал Макфи. Кохрейн подкинул указательным пальцем сползавшие с носа очки от солнца.

— Ничего, старик. Зато у нас много воды.

— Есть здесь нечего, — согласилась Рена. — Надо идти вниз.

— Город их на какое-то время задержит, — сказала Стефани. Она старалась не смотреть на Мойо, хотя он беспокоил ее больше всего. — За это время мы немного отдохнем.

— И что потом? — проворчал Мойо.

— Потом пойдем дальше.

— Какая в этом польза?

— Не надо, — тихо проговорила она. — Мы пытаемся жить, и будем жить. Мы всегда этого хотели. Помнишь? Сейчас это не жизнь, а там, впереди, может быть по-другому. Позади же нас нет ничего. Пока идем, надежда остается.

Лицо его приняло грустное выражение. Он вытянул руку и пошарил, стараясь найти ее. Стефани крепко сжала его пальцы, а он прижал ее к себе.

— Извини, извини меня.