— Разумно.

— Я была здесь выращена.

Джошуа наморщил нос. Он не любил даже думать об этом.

Иона подошла к стоящей на полу серо-стальной, доходящей до пояса конструкции. Ей приветливо замигали зеленые и янтарные светодиоды. На вершине была утоплена цилиндрическая ноль-тау оболочка, двадцати сантиметров длиной и десяти шириной, с поверхностью, напоминающей потускневшее зеркало. Она использовала свой родственный ген, чтобы передать биотехническому процессору приказ, и крышка оболочки открылась.

Джошуа молча наблюдал, как она положила туда предохранительный шар. Его сына. Какая-то его часть хотела остановить это прямо сейчас, сделать так, чтобы его сын родился как положено, обычным путем, знать его, наблюдать, как он растет.

— По обычаю сейчас надо дать ребенку имя, — сказала Иона. — Если хочешь, то можешь это сделать.

— Маркус.

Имя его отца. Он даже не задумался об этом.

Ее сапфировые глаза были влажными и отражали мягкий перламутровый свет, исходящий из электрофосфоресцентных труб на потолке.

— Конечно. Значит, он будет Маркус Салдана.

Джошуа уже открыл было рот, чтобы протестовать.

— Спасибо, — сказал он смиренно.

Оболочка закрылась, и поверхность стала темной. Она вовсе не казалась сплошной, а больше напоминала трещину, выходящую прямо в космос.

Он долго стоял и смотрел на оболочку. «Ты просто не можешь Ионе сказать нет».

Она взяла его под руку и повела из центральной клонирующей утробы в коридор.

— Как продвигаются дела с «Леди Макбет»?

— Не так плохо. Инспектора совета астронавтов конфедерации подписали корабельные системы. Теперь мы приступили к сборке корпуса и закончим дня через три. Еще последняя инспекция для получения космического сертификата, и мы отчаливаем. Я подписал контракт с Роландом Фремптоном забрать кое-какой груз из Розенхейма.

— Хорошая новость. Значит, ты для меня доступен еще четыре ночи.

Он слегка прижал ее к себе.

— Да, если ты сумеешь поймать меня между своими важными делами.