Латон нахмурился.

— Ага, милок. Так значит, мое имя в твоей памяти не зарегистрировано.

— Нет. А разве оно должно быть мне известно?

— Увы, такова судьба. Все быстротечно. Я заслужил свою печальную известность задолго до того, как ты родился, так что этого следовало ожидать.

— И что же ты такого сделал?

— Были допущены ошибки в используемом количестве антивещества, и многофункциональный вирус довольно серьезно поразил личность моего обиталища. Боюсь, что я избавился от него до того, как был завершен воспроизводящий код РНК.

— Твое обиталище? Значит, ты все же эденист?

— Ты использовал неправильное время. Да, я был эденистом.

— Но вы же все связаны родственной связью. Никто из вас не нарушает законы. Разве не так?

— А вот здесь, мой молодой друг, боюсь, вы стали жертвой распространенного заблуждения, не говоря уж о приторной юпитерианской пропаганде. Нас много, но поверь, не всякий родившийся эденистом эденистом же и умирает. Некоторые из нас начинают бунтовать, мы зашориваемся от той какофонии криков о знатности и единстве, которой нам каждую секунду пачкают мозги. И мы возвращаем себе нашу индивидуальность и нашу ментальную свободу. Чаще всего мы сохраняем свой независимый образ жизни на всю жизнь. Наши бывшие собратья называют нас змиями, — он иронически улыбнулся. — Естественно, они очень не любят признавать вообще наше существование. На самом деле они методично пытаются нас выследить. Вот отсюда и происходит мое нынешнее положение.

— Змий, — прошептал Квинн, — именно ими и являются все люди. Этому-то и учит нас Божий Брат. У каждого в сердце спрятан зверь, это самое сильное, что есть в нас, поэтому-то мы этого так боимся. Но если ты найдешь в себе достаточно смелости и разрешишь ему направлять тебя, ты никогда не будешь знать поражений. Я просто никогда не думал, что эденисты тоже могут освободить своего зверя.

— Интересное лингвистическое совпадение, — пробормотал Латон.

Квинн подался вперед.

— Разве ты не видишь, что мы с тобой одинаковы, ты и я. Мы идем одним и тем же путем. Мы с тобой братья.

— Квинн Декстер, мы с тобой разделяем некоторые общие убеждения, но пойми следующее: ты стал шпаной, а отсюда и членом секты Божьего Брата под воздействием социальных условий. Секта была для тебя единственной возможностью вырваться из серой посредственности. А я выбрал свою дорогу после долгого обдумывания всех альтернатив. Но одну вещь я все же унаследовал из своего эденистского прошлого, это — атеизм.

— Вот и я говорю то же! Ты сам сейчас сказал то же самое! Черт, мы с тобой оба послали подальше ординарную жизнь. Мы следуем за Братом Божьим каждый по-своему, но все равно оба следуем за ним.