— Дру, он хочет тебе кое-что сказать. Поскольку вы, похоже, говорите на разных языках, он попросил меня быть переводчицей.

Куделка смущенно покачал головой, глядя куда-то в сторону.

— Вот сейчас, например, он хочет сказать: «Я лучше буду несчастен до конца дней, чем покажусь смешным». Но ты на это не обращай внимания. Так, дайте сообразить. Кто начинает?

Последовало короткое молчание.

— Я говорила, что беру на себя роль ваших родителей? Для начала я стану матушкой Ку. «Ну что, сынок, неужели ты еще не встретил хорошей девушки? Тебе ведь уже почти двадцать шесть». Я видела ту запись, — сообщила она онемевшему Куделке своим обычным голосом. — По-моему, у меня получается, а? И форма, и содержание. А Ку отвечает: «Да, ма, есть у меня на примете чудесная девушка. Молодая, красивая, умная…» А матушка Ку говорит: «Ах!» — и нанимает меня, услужливую соседку-сваху. И я иду к твоему отцу, Дру, и говорю: «Есть тут один молодой человек. Лейтенант императорских войск, личный секретарь лорда-регента, герой войны, в курсе всех серьезных дел империи…» А он отвечает: «Этого больше чем достаточно. Мы его берем». Тогда…

— По-моему, он скажет еще кое-что! — прервал ее Куделка.

Корделия повернулась к Друшикко.

— Ку говорит, что, по его мнению, твоим родным он не понравится, потому что он — калека.

— Ну нет! — возмутилась Друшикко. — Это не так…

Корделия подняла руку, делая ей знак молчать.

— Как твоя сваха, вот что я тебе скажу, Ку. Когда единственная обожаемая дочка указывает пальчиком и решительно говорит: «Па, мне нужен вот этот», — благоразумный па отвечает: «Да, милочка». Признаю, что убедить трех братьев-здоровяков будет не так легко. Стоит ей только прибежать вредительский дом заплаканной — и тебя ждут большие неприятности в темном переулке. Из этого я заключаю, что пока ты им не жаловалась, Дру?

Та невольно хихикнула.

— Нет!

По лицу Куделки было видно, что эта новая мысль его озадачила.

— Видишь, — сказала Корделия, — ты еще можешь ускользнуть от возмездия — если поспешишь. — Она повернулась к Дру. — Я знаю, что он показал себя олухом, но ручаюсь тебе: он — обучаемый олух.

— Я же говорил, что мне стыдно, — обиженно вставил Куделка.

Друшикко резко выпрямилась.

— Да. Неоднократно, — холодно отозвалась она.

— И тут мы переходим к главному вопросу, — медленно и серьезно произнесла Корделия. — На самом деле, Дру, Ку хочет сказать, что ему ни капельки не стыдно. Те минуты были прекрасны, ты сама была еще прекраснее, и он хотел бы проделать это еще раз. И еще, и еще, и только с тобой, всегда с тобой, с благословения родных и без помех. Это так, Ку?