– М-да, погуляли, – хмыкнул я. – «А затем, на развалинах часовни…»

– Гнусная клевета! Часовню – это ещё до нас, в четырнадцатом веке,19 – невозмутимо парировала голограмма.

За последующие восемь суток маленькая группа, состоящая из «Амидалы» и «Ревнителя», успела выполнить два небольших задания совета директоров. Впрочем, рассказывать о них надо отдельно, в другом месте, с глазу на глаз. В порту Дарккнелл на борт нашего корабля, наконец, возвратилась Их Превосходительство Рийо Чучи в сопровождении верной секретарши-фоллинки. И, как водится, устроила нам небольшой разнос.

– Не возьму в толк, в чём, всё-таки, ты нас подозреваешь? – пожал плечами я. Рийо от возмущения аж задохнулась.

– А вот это сообщение в новостях ни на какие мысли не наталкивает? – спросила она.

– Какая-то фирма судится с правительством Денона по поводу компенсации за уничтоженный транспорт. Ну, и?

– Неужели ты думаешь, я могу поверить в самопроизвольный запуск двух противокорабельных ракет, из которых одна упала на стартовую позицию и разнесла там всё к… понятно, в общем. Стреляли определённо в вас. Знать бы, за что?

– За то, что не отдали меня в частную коллекцию местного туза, – вынуждена была признаться Падме. – Он решил конфисковать меня как бесхозное судно.

Потрясённая Рийо не нашла, что ответить. Она лучше нас понимала, что подобное выходит за рамки не только законов, но и уголовных «понятий». Помолчав, панторанка положила одну руку на сгиб моего локтя, другую – на запястье Падме. Сказала примирительно:

– Простите. Я решила, вы опять ввязались во что-то вроде дуэли.

– Да ты что! – воскликнул я. – Мы друг друга буквально за все части тела держали, чтоб ни во что не встрять. На подвесках, между прочим, было двенадцать МГ-седьмых, а Падме ограничилась двумя плазменными.

Смотреть в этот момент на лицо голограммы было в высшей степени интересно. Падме смутилась и заметно покраснела. Не забыл я и её слова тогда, на Деноне, после ракетной атаки: «мы были бы мертвы». «Мы»! Несмотря на привычное кокетство в вопросах жизни и смерти, подсознательно она больше не считала себя покойницей, и это было лучшее, что я слышал за все последние дни.

Утром десятого дня, когда я уже вознамерился возвращаться на Дагобу, на почтовом сервере неожиданно появилось сообщение: «Заберите меня на Прэситлине. О. Т.» Цифровая подпись была правильной, сомневаться, что письмо действительно от Осоки, не приходилось. Вопрос в другом: как она могла там оказаться?

– Я разве не сказала? – изумилась Падме.

– О чём?? – хором спросили мы с Рийо.